Это Вам для брошюры, господин Бахманн!

И возмездие не заставило себя ждать, Бахманн, возмездие не заставило себя ждать! Они просто-напросто изуродовали его новенький, с иголочки, «мерседес», Бахманн! В одну прекрасную ночь соседи, их было человек шесть или семь, вооружились дубинами и разбомбили новенький, только что с завода, «мерседес», купленный этим добрым и прилежным человеком на честно заработанные деньги; они разбомбили этот «мерседес» только потому, что просто не могли допустить такого посягательства, потому что они просто обязаны были дать выход своей злобной зависти к чужому успеху; если бы они этого не сделали, Бахманн, они, наверное, просто лопнули бы от зависти. Они даже не делали тайны из своего ночного подвига, Бахманн, они даже не скрывали его от этого несчастного и добросердечного, что так редко встречается на тех градусах северной широты, от этого честного предпринимателя, который, что тоже типично для этой среды, смирился со своей участью. Мы раскурочили твой «мерседес», сказали они ему в магазине или на вечерней прогулке, не знаю уж где, ты еретик, и мы наказали тебя, раскурочив твой новенький, только что с завода, «мерседес»; если бы он не был только что с завода или если бы это был не «мерседес», мы бы его не раскурочили, сказали они, но ты совершил серьезное преступление против обычаев нашей деревни или, может быть, пригорода, ты совершил серьезное преступление, купив не просто «мерседес», но, в довершение ко всему, новенький, только что с завода», «мерседес», и поэтому мы были вынуждены тебя проучить. Это лишь один пример из тысячи, Бахманн, написал я Бахманну, я бы мог заполнить все ваши несчастные брошюры и формуляры такими примерами, тысячами примеров, даже сотнями тысяч, но у меня от этого портится настроение, так что лучше уж я воздержусь.

Но этот пример, продолжил я, может быть, в какой-то степени отвечает на постоянный вопрос о статистике самоубийств на тех градусах северной широты, о которых идет речь. Меня постоянно спрашивают об этом ваши соотечественники здесь, в городе, вы же знаете, они иногда проводят отпуска на моей так называемой родине, и у них совершенно искаженное, пугающе романтическое представление об этой стране, может быть, их очаровывает природа, добавил я в письме к Бахманну, не знаю, скорее всего, причиной тому обычная доверчивость и человеческая неспособность представить себе ту глубину бездушия, которая царит на этих широтах; эти ваши соотечественники, написал я, воображают, по-видимому, что большое количество самоубийств в этой непонятно почему привлекающей их проводить там отпуск стране зависит от долгих зим, темноты, неправильного употребления спиртных напитков и, возможно, от доступности охотничьего оружия.

Я чувствую потребность разъяснить самым исчерпывающим образом, написал я, и должен дать понять раз и навсегда, что в основе всех самоубийств лежит неумение радоваться жизни, что подтверждается любой из уже написанных строчек моего письма, написал я в своем письме Бахманну. Неужели вас удивляет, написал я Бахманну, что я скептически отношусь к идее сотрудничать в создании брошюры об этой стране, неужели это и в самом деле вас так удивляет, чему тут удивляться?

Вы должны понять, Бахманн, написал я, что нет ничего, что приводило бы меня в такую ярость, как лживые мифы об этой стране, бесчисленные лживые мифы, и в основе этих мифов лежат нормальная человеческая доверчивость и непостижимо циничная пропаганда, распространяемая властями этой страны, которую я так ненавижу. Лживые мифы – это их единственная возможность выжить в среде других народов. Узнай люди правду об этой мерзейшей и бесчестнейшей стране, они, скорее всего, немедленно начали бы войну с целью ее уничтожить, что следовало бы сделать давным-давно. Эта страна и этот народ выстроили свою международную репутацию путем нагромождения циничной лжи. Социальные программы – ложь, солидарность с третьим миром – ложь, чистая природа – ложь, история – ложь, даже так широко распространенный миф о сексуальном освобождении – тоже ложь, потому что никакой сексуальности в этой квакерской стране вообще не существует, более фригидного и импотентного народа никогда не существовало, написал я Бахманну.