Это вам, романтики !

Капитан "Веги" Борис Николаевич Иконников. Небольшого роста, среднего сложения, спокойный и замкнутый в себе человек. Правда, спокойный только в трезвом состоянии, а "под градусом" он бывал злой и агрессивный, ругался по-английски, и курсантская братия не горела особым желанием попадаться ему на глаза. Безусловно, о прошлом капитана мы, беззаботные оболтусы, ничего не знали. Между тем, Борис Николаевич был человеком тяжелейшей судьбы, пострадавшим от врагов и от своих.

22 июня 1941 года экипаж судна, на котором Борис Николаевич был старпомом, интернировали и заточили в замок Вюльцберг, где размещался единственный в Германии лагерь для членов команд пяти захваченных немцами советских судов: "Волголес" (капитан Новодворской), "Хасан" (капитан Богданов), "Магнитогорск" (капитан Дальк), "Каганович" (капитан Ермолаев), "Эльтон" (капитан Филимонов). Лагерь назывался ИЛАГ -- 13. В нем действовал партийный центр, куда входили капитан Савва Георгиевич Дальк, старпом Борис Николаевич Иконников и механик Алексей Петрович Устинов.

Освобожденный американцами из лагеря, Борис Николаевич непродолжительное время находился в американском сборном лагере, где союзники агитировали его не возвращаться, предлагая высокую должность на своих судах и хорошую зарплату. Вероятно, зная судьбу пленных, возвращенных англичанами,* американцы предупреждали, что его ждет на родине, но он отверг все предложения и вернулся в Ленинград... И если враги не могли поставить его на колени, то с этим успешно справились свои.

* Речь идет о судьбе советских военнопленных, возвратившихся на родину из Англии. 31 октября 1944 года из Ливерпуля вышло судно "Скифия", на борту которого было 10 тысяч военнопленных Красной Армии. В Мурманске военнопленных, прибывших с лозунгом "Да здравствует 27-я годовщина Великого Октября!", встречали автоматчики с овчарками, рвущимися с поводков.

В 1947 году поступил приказ сверху, запрещающий интернированным плавать в заграничных рейсах, а в 1949-ом запретили плавать вообще. Б.Н. Иконникова уволили из Балтийского пароходства, после чего последовало исключение из рядов коммунистической партии со смехотворной и циничной формулировкой: "3a неуплату членских взносов и длительный отрыв от работы партийной организации". Жалобы и попытки добиться справедливости оказались напрасными. А.П. Устинов из партийного центра дошел до КПК (комиссия партийного контроля, или "партийного суда", как ее называли). В то время КПК возглавлял верный подручный Берии, кровожадный карлик по фамилии Шкирятов. Он сказал Устинову: "Вы полноценный гражданин, но по части вашей партийной принадлежности, тут вы понимаете..."

Партийные билеты им стали возвращать лишь после перемен пятидесятых годов.

Ежедневно подвергавшийся смертельной опасности на протяжении четырех лет, Борис Николаевич с трудом сносил обиды от своих... Следы его затерялись на Дальнем Востоке. Мне неизвестна его судьба, но я склоняю голову перед светлой памятью этого мужественного и стойкого человека.

Старший помощник капитана Виктор Иванович Кала -- само очарование. Всегда опрятно и по форме одет, подтянут, строен. Хорошо ухоженный шнурок черных усов. Требователен и строг. Курсанты побаивались старпома, но уважали. Нам было известно, что он с отличием окончил мореходку и буквально через три года стал старпомом учебного судна.

Прямой противоположностью старпома был второй помощник Отто Рулли. Настоящий штурман парусника, ему бы во времена "чайных клиперов" цены не было, но и здесь он держался молодцом. Крепко сложен, широкоплеч, о таких говорят "лад- но скроен". Прекрасный человек, рубаха парень, но горячий и заводной до невозможности. Ему курсанта "прихватить" -- меда не надо. Вероятно, только он мог так лихо заламывать на затылок мичманку. Поправив на голове фуражку, он не набрасывался на курсанта коршуном, а подкрадывался к нему, немного наклонившись вперед, и тогда следовал прихват: "3 -- Н! Ты не есть матроз, ты есть ззука!"

Рулли на вахте. В соответствии с уставом вахтенный помощник обязан сверять курс, который держит стоящий на руле матрос, и спрашивать: "Курс?" Как-то рулевой не понял вопроса и подумал, что вахтенный штурман спросил, кто на руле.

Курсант Альт, -- ответил курсант, смутившись.

-- Курс?! -- взревел Рулли.

-- Первый, -- спокойно ответил курсант.

И здесь Рулли дал ему наглядный урок не совсем педагогическим методом -- в непечатных выражениях.

На "Веге" огромное рулевое колесо, которым курсанты должны удерживать судно на заданном курсе. Если судно рыскало, Рулли любил замечать: "За нами гонится гремучая змея".

Начальником практики был капитан первого ранга Катунцевский. Крепыш, наголо бритый, что позволило курсантам прозвать его ""Курадимуна" (" Чертово яйцо" -- по названию одноименной банки на Балтике). Он практически не выпускал изо рта трубку, курил табак "Золотое руно", от которого на палубе был приятный аромат. Впрочем, бывали случаи, когда в курсантских кубриках, где курение категорически запрещено, также попахивало "Золотым руном".