Это война, братишка

Камила не начала оправдываться или стараться объяснить, она могла обрадоваться внезапному освобождению, но не сделала этого.

Она тронула меня за плечо, привлекая внимание, и стоило мне повернуться – притянула меня за воротник рубашки и поцеловала…

Подавил стон, цепляясь за малышку, прижимая к себе сильнее, но целуя ласково, с чувством. Пересадил к себе на колени и одним ловким движением откинул спинку. Опустил руки на упругую попку и слегка надавил, отчего в моём животе разлилась сладкая нега.

– Всегда мечтала закидать тебя тухлыми помидорами, пока ты поёшь свои песни, – прошептала Камила, оторвавшись от моих губ.

– Ты мечтала обо мне? – решил подловить.

– Ты слишком много о себе мнишь, – усмехнулась она и снова потянулась к губам. Её затуманенный взгляд был краше любой картины Пикассо, круче заходящего солнца.

– Я рад, что ты приехала, – погладил девушку по голове и прижался губами к горящей щеке. – Без тебя этот город был не таким ярким и живым.

– Ох, Макс! – усмехнулась Камила, пытаясь сесть ровно. – Не знала, что ты романтик.

– А я не знал, что девчонка может быть такой сушкой. Та настоящий сухарь, Камила Сергеевна! Тебе всего семнадцать, где твой сопливый розовый настрой?

– Мой сопливый настрой сбил сводный брат, когда вылил отбеливатель на мои любимые чёрные джинсы.

Я рассмеялся, вспоминая это пятнистое безобразие.

– Поехали?

Камила выдохнула и пересела на своё место. Я подумал, что её место – рядом со мной, и эта мысль показалась естественной.

21.

Глава двадцать первая

 

Камила

Потянулась в крепких объятиях и зевнула, оглядываясь по сторонам, пытаясь сообразить, сколько сейчас вообще времени. Судя по тому, как солнце пробивается свозь шторы, часов одиннадцать не меньше.

– Не ёрзай, мелкая, – просипел Макс, уткнувшись мне в изгиб шеи. Ну, здравствуйте, мурашки! Давно не виделись. И обязательно так реагировать на каждое прикосновение?

– Я тебе говорила вчера, иди к себе, – фыркнула и попыталась вывернуться. Это просто нереально: находиться с ним в одной кровати. Да, приятно, просто безумно приятно! Но я ведь не железная. У меня гормоны, пубертатный возраст.

Макс приподнялся на локте и заглянул мне в глаза.

– Хочешь опять поспорить?

О, да! Я помню, чем закончился вчерашний спор. И не надо так красноречиво выгибать бровь. Брат решил на деле доказать, что спорить с ним не следует, и вообще, половина кровати в этой комнате по праву принадлежит ему. После качественного боя подушками я была насмерть зацелована и полностью обезврежена. Стало особенно страшно, когда брат начал меня связывать моим же поясом от халата. Пришлось уступить.

– Если мы будем спать всё время вместе, я просто не доживу до своего совершеннолетия! – привела весомый, на мой взгляд, аргумент, и попыталась вылезти, но была прижата ещё сильнее. Макс перекатился и придавил своим внушительным телом, полностью обездвижив.

– Доживёшь, – проникновенно заверил он и поцеловал меня в уголок губ. Потом в подбородок и шею, плавно переходя на ключицу. Подалась ему навстречу, запустив пальцы в шелковистые медовые волосы.

Макс оторвался: его замутнённый, горящий взгляд зелёных глаз говорил за него.

– Мы устроим тебе крутой День рождения. А «вечер вдвоём» будет завершающим аккордом… – Макс снова потянулся ко мне, но я увернулась.

– Не хочу его отмечать. Зачем? Купим тортик, скромно посидим и скоротаем время в моей комнате. Как тебе такая идея?

Макс рассмеялся.

– В тебе нет ни грамма светского лоска, тяги к прекрасному и чувства авантюризма. Мелкая, ты безнадежна.

– И что? – скептически выгнула бровь, не находя в этом ничего отвратительного. Я же говорю, у нас семейство консерваторов. Мы не излечимы.

– Разреши доставить тебе удовольствие и почувствовать себя настоящим мужчиной. Ты сделаешь это для меня? – А взгляд такой! Где его нимб?! Крылья, видимо, в шкафу прячет…

– Это просто не честно! Ты манипулятор, – рассмеялась я. Но мне на самом деле очень приятно. Очень-очень! Пусть заботится, пусть старается, всё что угодно, только не безразличие.

– Я не манипулятор. Я человек, у которого в кои-то веки появилась девушка, которую хочется беречь и делать хорошо. Не лишай меня такого удовольствия.

– Не буду… – выдыхаю и тянусь к таким манящим губам. Дверной звонок разрушает идиллию и портит такой момент.

– Наверное, Мич вернулся, – говорит Макс и скатывается с меня.

– Пойду, открою, – нехотя поднимаюсь, одёргиваю пижаму и иду к двери, на ходу поправляя волосы. Надеюсь, губы не сильно красные от поцелуев?

– Мы ждали тебя только вече… ром, – слова застревают в горле.

– Приятно, что вы меня ждали, – раздаётся глубокий, ироничный голос отчима.

– Олег?

– Камила? – вторит мне мужчина. Заторможенно освобождаю проход, давая ему пройти.

– С каких пор я похож на привидение? – в привычной лёгкой манере спрашивает отчим и кладёт свой кейс на комод в прихожей.