Это все - я! [СИ]

— Зеленый, — обходя меня по кругу и пристально вглядываясь в каждый сантиметр моего тела, протягивает мастер Платьеццо, — золотой, сиреневый и персиковый, — он подходит ко мне и нюхает волосы, — да, определенно персиковый. Пока хватит. Девочки! — во всю глотку вопит.

И снова «гур-гур-гур», увеличивающийся по звуку — и в мою комнату вновь влетают прислужницы с огромными рулонами материала. Не успеваю я вздохнуть, как моя талия уже измерена, как и размер груди, и вообще — измерено все, что можно было измерить!

Мастер Платьеццо громко повторяет все цвета, названные им вслух со мной наедине, после чего несколько прислужниц с рулонами убегают обратно. Те, что остаются, начинают прикладывать ко мне материал и так, и этак, а мастер Платьеццо в это время делает наброски в небольшом альбоме, как по волшебству, оказавшемуся у него в руках. Еще через пять минут гения озаряет, он откидывает карандаш и альбом (которые успевают подхватить в воздухе его помощницы-циркачки) и произносит вслух лишь три слова:

— Я вижу его!

На лицах девушек появляется такой дичайший восторг, что мне самой становится интересно, что там увидел мастер, однако, с вопросами пришлось обождать: все присутствующие в комнате ручейком потекли на выход следом за гением, шепотом обсуждая, что же это будет за шедевр?..

Остаюсь одна, с открытой настежь дверью в покои, в нижнем платье, с распущенными волосами, спускающимися до пояса тяжелыми локонами, и большим вопросом на челе…

Ага… И что?.. Это все?.. Или они еще вернутся?.. Рулоны-то здесь остались, как и ножницы, и измерительная лента…

Что вообще происходит?..

Глубоко вздыхаю и хочу, было, покинуть свое место, чтобы вновь пойти прилечь (думается мне лучше в горизонтальном положении, — а подумать было о чем!), как в дверях появляется…

Король.

— Марьянелла, — улыбается Контрад Четвертый и без стеснения проходит внутрь…

— Король Контрад Четвертый, — приседаю в реверансе, чувствую жесткое дежавю… он же не станет вновь по сто раз повторять мое имя, вынуждая меня столько же раз повторять его собственное?..

Игра, конечно, забавная, но начинает приедаться.

— Ты прекрасна, — вежливо озвучивает банальный комплимент король, проходит вглубь покоев, бегло осматривает рулоны материала, а затем усаживается на софу у стены.

Смотрит на меня. Слишком долго смотрит.

— У нас появилась странная традиция — встречаться в тот момент, когда я одета… неподобающе, — замечаю с улыбкой, когда пауза затягивается до неприличной…

— Как ты чувствуешь себя, Марьянелла? — неожиданно спрашивает король, внимательно вглядываясь в мое лицо.

Так… то есть… мой маленький намек он проигнорировал?..

— Неплохо. Благодарю. Прохладно только. Тут сквознячок небольшой… да и нижнее платье совсем легкое, — продолжая прозрачно намекать, отвечаю вежливо.

— Да, дверь лучше прикрыть, чтобы ты не простудилась, — соглашается с моим «намеком» король, по факту игнорируя то, на что я делала ставку, а именно — на отсутствие на мне подобающей одежды.

В следующий момент дверь захлопывается.

Удивленно смотрю на нее, пытаясь сопоставить данные: король Контрад владеет магией?.. Или это от того самого «сквозняка», которого я вовсе и не ощущала?..

Перевожу взгляд на коронованную особу на софе. Присматриваюсь к нему. Помимо раскосого разреза больших глаз, придававшего Контраду весьма распутный взгляд, король блондин имел достаточно резкие черты лица: прямой нос, острые, выделяющиеся на бледной коже, скулы, черные, вразлет, брови и ярко очерченные чувственные губы бледного цвета. Если брать в целом — внешность короля была слишком слащавой; эффект усиливался от поведения, походки и манеры разговаривать монаршей особы. Но если дать себе задачу и присмотреться чуть получше… цепкий взгляд, хищная энергетика, холодная расчетливость — вот о чем говорили черты его лица. Также, приглядевшись, возможно было заметить, что лицо блондина сочетало на себе едва ли несочетаемое: такая гремучая помесь всех подряд национальностей (о которых я знать не знала — просто видела, что генофонд у короля намного шире, чем у среднестатистического жителя Сарамнии) просто не могла не привлечь внимание. А еще, помимо распутного взгляда, в глазах Контрада Четвертого слишком явно отражался интеллект, который, к своему стыду, я усмотрела лишь тогда, когда поставила перед собой такую задачу. Умен, зараза. И хитер. Но скрывает все это под видом сытого кота, размышляющего о поимке новой мышки для развлечений.

— О чем ты думаешь, Марьянелла? — склонив голову, спрашивает Контрад Четвертый.

— О том, были ли мы друзьями до того, как я потеряла память? — осторожно озвучиваю главный из интересовавших меня вопросов.

— И какое твое мнение на этот счет? — интересуется блондин, не спеша приближаться и продолжая смотреть издалека.

— Я полагаю, что мы много общались, — мягко отвечаю, надеясь, не оступиться на повороте, — но не могу определиться: насколько сильно на мою жизнь влияла ваша близость.

Да, в лоб. Но не пора ли открыть хоть пару карт?