Это застряло в памяти

Лёля стояла и вспоминала. Встреча с Зинулей неожиданно вызвала из памяти прошлое, давно пережитое. Вернулись старые укоры совести. Ведь после побега из семьи мужа она постаралась всё забыть. И тётю Паню, и Коленьку, и Зинулю, и Дорофеича, и всех-всех… Она чему-то улыбалась, но глаза у неё были на мокром месте. Лёля вытерла от слёз щёки, выждала ещё немного и медленно направилась к подземке. Ей очень не хотелось столкнуться с Зинулей ещё раз.

II

Как получилось, что Лёлю занесло на Метростроевскую, в замужество, о котором потом не хотелось вспоминать? Произошло это очень постепенно, можно сказать, как-то незаметно.

Она поступила в Институт иностранных языков на педагогический факультет. На дневное отделение не прошла, попала на вечернее. Справку о том, что она работает курьером в редакции толстого журнала, ей обеспечил отец. Она изредка приносила ему из редакции материалы и потом относила их обратно с его редактурой и записками. Времени было много, но надо было успевать и в кино, и на выставки, и на молодёжные вечера в клубах и в других институтах. Студенческая жизнь захватила её. Друзья и подруги детства разбрелись кто куда и редко встречались. Зато в группе у Лёли появились две новые подружки и общий приятель Яшка. В него никто из них не был влюблён, он был их «подружкой», ни к кому не проявлял особого внимания. Худенький мальчик невысокого роста, стригся, как школьник, почти наголо, оставляя впереди косой чубчик, падавший на лоб. Был похож на юного пионера.

Яшка не прошёл по баллам на переводческий факультет, и его по блату временно пристроили на вечернее отделение педагогического. С перспективой: если он сдаст все зачёты и экзамены на отлично, его переведут на переводческий. В армию идти было рано, ему и семнадцати не исполнилось. С медалью школу закончить не получилось, гуманитария подвела математика. Он хорошо учился, лучше всех в группе, вообще был способный. А девчонки – средних способностей, зато весёленькие. Яшке с ними было легко. Они вместе готовились к зачётам и экзаменам, ходили в кино, на выставки, студенческие вечера, зимой встречались на катке. И так сдружились, что и по воскресеньям не расставались, собирались у кого-нибудь дома, играли в карты, в дурака, и в лото. Но чаще собирались у Яшки. Он жил в центре, в трёхкомнатной квартире. В доме, где проживали высокие военные чины с семьями. Отец Яшки, тоже военный, полковник, погиб после войны во время ликвидации диверсии, а где и когда – Яшка не рассказывал, и девочки, понятно, не спрашивали. Яшкина мама была миловидная, тихая женщина. Его младшая сестра ещё училась в школе.

Поначалу встречи у мальчика из группы беспокоили Лёлину маму. Они сходились у него дома поздно вечером, около девяти, и проводили там ночь. Это было обычно под воскресенье. Лёля объясняла, что они готовятся к очередному зачёту или к экзаменам, что ночью им никто не мешает и мама Яшки ничего не имеет против. Что-то в этом роде и Лёлины подружки плели своим родителям. Лёлина мама знала всех друзей дочери, Яшка опасений не вызывал, но её тревожил вопрос: почему ночью, а не в воскресенье днём?

Как-то она в отсутствие Лёли вытащила из её тетрадки бумажку с номером Яшкиного телефона и позвонила его маме. Та приветливо, спокойным голосом объяснила, что дети всю ночь занимаются, что она заваривает им чай в двух термосах, ставит бублики и конфетки, делает бутерброды. Словом, уверила её, что всё прилично, она за этим следит и что совершенно не стоит беспокоиться.