Это же Пэтти!

– Погоди! Я подхожу к этому. Когда ей исполнилось семнадцать лет, она вернулась в Индию, чтобы заботиться о своем отце, но вскоре после этого с ним случился солнечный удар, и он умер. И на смертном одре он препоручил Розамунду – так ее звали – своему лучшему другу, дабы он довершил ее воспитание. Итак, когда Розамунда стала жить у своего попечителя и присматривать за его хижиной, наведя в ней красоту, уют и комфорт, она больше не позволяла ему пить, курить или ругаться. И когда он оглянулся на свое прошлое…

– Его замучило раскаяние при мысли о потерянных годах, – бойко дополнила Пэтти, – и он пожалел, что раньше он был не так достоин того ласкового женского влияния, которое вошло в его грешную жизнь.

– Ты читала ее! – сказала Розали.

– Насколько мне известно, нет, – ответила Пэтти.

– В любом случае, – с вызовом произнесла Розали, – они полюбили друг друга и поженились…

– А ее папа с мамой, взирая с небес, с улыбкой благословили дорогую дочку, которая принесла столько счастья одинокому сердцу?

– М-мм… да, – подтвердила Розали в недоумении.

Не было не одной сентиментальной вещицы, которую бы она не проглотила, однако по своему унизительному опыту она знала, что Пэтти была не столь прожорлива.

– Очень трогательная история, – заметила Пэтти, – но при чем здесь Козочка Маккой?

– Ну как же, разве не ясно? – фиалковые глаза Розали заинтересованно расширились. – Это точь-в-точь собственная история Козочки! Я поняла это, как только увидела книгу, и я провела ужаснейшее время, пытаясь заставить ее прочитать. Вначале она насмехалась над ней, но после того, как вникла в содержание, она оценила сходство. Теперь она говорит, что это была Рука Судьбы.

– История Козочки? Что ты имеешь в виду? – Пэтти стало интересно.

– У Козочки есть безнравственный попечитель англичанин, прямо как у Розамунды в книге. Во всяком случае, он англичанин и она считает, что он, вероятно, безнравственен. Таково большинство фермеров-скотоводов. Он живет совсем один, если не считать его приятелей-погонщиков, и его дом нуждается в ласковом женском влиянии. Поэтому Козочка решила стать леди, вернуться, выйти замуж за Попи и осчастливить его на всю оставшуюся жизнь.

Пэтти упала на кровать и покатилась со смеху. Розали поднялась и взглянула на нее с некоторой суровостью.

– Не вижу ничего смешного, я считаю, это очень романтично.

– Козочка оказывает ласковое женское влияние! – захлебываясь, сказала Пэтти. – Она даже одного часа не может изображать из себя леди. Если ты думаешь, что она способна побыть один…

– Любовь, – изрекла Розали, – совершала еще не такие чудеса, – поживем – увидим.

И школа действительно увидела. Исправление Козочки Маккой стало сенсацией года. Учителя приписали радостную перемену в ее поведении доброму влиянию Розали и, несмотря на то, что почувствовали невыразимое облегчение, они не надеялись, что это надолго. Но неделя проходила за неделей, а это все продолжалось.

Козочка Маккой больше не откликалась на «Козочку». Она попросила своих подруг называть ее Маргаритой. Она перестала употреблять сленг и научилась вышивать; ночи напролет она сидела с восхитительно грустным видом, в отчаянии ломая руки над «Европейскими путешествиями» и «Историей искусств», тогда как раньше, ерзая битый час, приводила своих соседок в бешенство. По собственному почину она засела за гаммы. Причину она сообщила по секрету Розали, а Розали – всей остальной школе.

Им на ранчо требовалось благотворное воздействие музыки. Одноглазый Джо играл на аккордеоне, и это была единственная музыка. Вся школа представляла себе обновленную Маргариту в белом платье, в сумерках сидящей за пианино и нежно напевающей «Розарий», в то время как Попи наблюдает за ней, скрестив руки; а ковбои, чьи длинные охотничьи ножи вложены в сапоги, как в ножны, и свернутые кольцами арканы покоятся на плечах, собрались у открытого окна.

В этом году на великопостные богослужения, которые мятежная Козочка сносила по принуждению, явилась восхитительно благоговейная Маргарита. При виде мисс Маккой, которая, потупя взор и кротко сжимая в руках свой молитвенник, шла по проходу между рядами в церкви, вся школа испытала волнующую нервную дрожь. Обычно в атмосфере витражных стекол Троицкой капеллы она была так же не к месту, как необъезженный мустанг.

Это удивительное преображение продолжалось семь недель. Школа почти начала забывать о том, что было время, когда Козочка Маккой не была леди.

И вот однажды от Попи пришло письмо с новостью, что он едет в восточные штаты проведать свою маленькую девочку. В Южном Коридоре царило приглушенное волнение. Розали, Маргарита и группа соседей серьезно совещались относительно того, что она должна надеть и как должна себя вести. Наконец пришли к согласию насчет белого муслина и голубых лент. Они долго размышляли, стоит ли ей его целовать, но Розали решила, что не стоит.