Вместо авторского послесловия
После прочтения романа Драго Янчара «Этой ночью я ее видел», открывшего еще одну неизвестную страницу трагической истории Второй мировой войны, казалось бы, давно проштудированная тема осветилась новыми печальными красками. И это книжное собрание обещает быть бесконечным, как бесконечно многообразие людских судеб. Описанные в романе события в основе своей взяты из реальной жизни и отражены в опубликованной исторической хронике поместья Стрмол в Верхней Крайне в Словении, что придает особый смысл их художественному обрамлению.
Роман, построенный по образцу знаменитого Расёмона, состоит из пяти частей, каждая из которых проливает дополнительный свет на случившееся. Подчеркнуто отстраненная и предельно исповедальная манера повествования лишает слова только главную героиню романа. Тем сильнее у читателя возникает желание услышать комментарий автора, который устраняется от оценки описываемых событий, ставя перед собой задачу показать «людей, которые просто хотели жить» в предлагаемых обстоятельствах, принципиально отказавшись от черно-белой изобразительной техники. Ведь и по признанию словенской критики, этот роман еще несколько десятилетий назад вряд ли бы увидел свет, поскольку, по понятным причинам, иной, отличной от позитивной, точки зрения на события прошедшей войны и на партизанское движение прежде существовать не могло.
Познакомившись с интервью Драго Янчара, опубликованном в газете «Погледи» (8 сентября 2010 г.) после выхода в свет романа «Этой ночью я ее видел», вопросы, которые хотелось ему задать, отпали сами собой. Надеемся, что публикуемые с разрешения автора выдержки из этого интервью наилучшим образом дополнят разговор о Веронике Зарник, которая случайно, в то же время неизбежно, попала под жернова истории.
…
Первая фраза, да еще и вынесенная в заголовок, надо признаться, вещь странная, однако, на самом деле однажды ночью я видел героиню романа. После того, как два года назад вечером, лежа в постели, прочитал документальную хронику о случившемся в Верхней Крайне времен войны, да так впечатлился, что мне мерещилось во сне, я просыпался, воображение рисовало картины, которые уже выстраивались в первые фразы прозаического текста.
Потому что я настолько близко к сердцу воспринял эту историю в ту тяжелую для сна ночь. И болезненно. Так и сверлил вопрос: почему какая-то женщина должна была так жестоко поплатиться своей жизнью, не дав своим убийцам ни малейшего для этого повода? Что за стечение обстоятельств, которые привели к такому концу, что за дикое время было тогда, что человеческая жизнь ничего не стоила? Она смотрела на верхушки елей, оставаясь лежать в зимнем лесу. Сознавала ли она вообще, что происходит?… Эта молодая женщина ничего не понимала. И мужу ее, скорее всего, не совсем было ясно, что дело неумолимо идет к концу, очевидно, ему так и не удалось убедить в несостоятельности выдвинутых против него обвинений, поскольку дело было изначально предопределено.
Смерть Вероники весьма тяготит всех тех, кто пережил ее, оставляя в них нечто тяжелое, невыясненное, вопросы, на которые невозможно дать внятный ответ. Таким образом, рассказывая о ней, они говорят и о себе, каждый в отдельности, о своем грузе памяти. В связи с другими событиями и в свете личного опыта все пятеро рассказчиков говорят о себе, о войне, а жизнь Вероники и ее смерть становятся частью их жизни до конца дней. Своей смертью она взывает к жизни, это в природе человека.