Этой ночью они не пошли на ужастик

Леонард оглянулся и увидел, что Винни обнаружил Рекса. Он стоял над ним, положив руки на бедра. Хряк подошел к нему, потом обернулся и уставился на них.

— Эй, ебланы, быстро сюда.

Леонард и Пердун присоединились к кружку вокруг пса. Теперь от него осталась в основном одна голова, с ошметком мяса и шерсти, свисающим с хребта с переломанными ребрами.

— Самое пиздецовое зрелище в моей жизни, — сказал Хряк.

— Батюшки-святы, — сказал Винни.

— Так с псом поступить. Да у вас что, сердца нет? Пес. Лучший блядский друг человека, а вы двое его так убили.

— Мы не убивали, — сказал Пердун.

— Ты что, блять, втираешь, что это он сам? Покончил с собой после неудачного дня?

— Батюшки-святы, — сказал Винни.

— Нет, сэр, — ответил Леонард, — Мы привязали его уже после того, как он умер.

— В это я верю, — сказал Винни. — Обосраться и не жить. Убили псину. Батюшки-святы.

— Только представлю, как он старался угнаться, пока вы, уебаны, гнали все быстрее и быстрее, и аж кровь закипает, — сказал Хряк.

— Нет, — сказал Пердун. — Все было не так. Он был дохлый, а мы бухие, и мы ничего не делали, так что…

— Завали хлебало, — сказал Хряк, ткнув пальцем в лоб Пердуну. — Просто завали хлебало. Мы видим, что вы, уебаны, за ебаторию учинили. Таскали собаку, пока вся шерсть не слезла… Да что у вас за матери такие были, что не научили животных любить?

— Батюшки-святы, — сказал Винни.

Все замолчали, глядя на собаку. Наконец Пердун сказал:

— Нам искать дальше тяжелое, чтобы ниггер не всплыл?

Хряк поглядел на Пердуна так, словно он только что вырос из-под земли.

— Вы, уебаны, хуже ниггера, раз такое с собаками творите. Быстро дуйте в машину.

Леонард и Пердун подошли к «Импале» и уставились на труп Скотта примерно так же, как пялились на пса. Под тусклым лунным светом, приглушенным в тени деревьев, из-за бумаги на голове Скотт казался гигантской куклой из папье-маше. Хряк подошел и пнул Скотта в лицо так, что газета слетела, и над водой разнесся такой стук, что лягушки запрыгали.

— Забейте на ниггера, — сказал Хряк. — Давай ключи, творог подзалупный. — Леонард достал ключи и передал Хряку, а тот подошел к багажнику и открыл. — Волоките ниггера сюда.

Леонард взял Скотта за одну руку, Пердун за другую, и они подтащили его к Хряку.

— В багажник, — сказал Хряк.

— Зачем? — спросил Леонард.

— Затем, что иначе пизды втащу, — ответил Хряк.

Леонард и Пердун забросили Скотта в багажник. Он выглядел жалко по соседству с запаской, с лицом, скрытым остатками газеты. Леонард подумал, что если бы ниггер угнал машину с запаской, то они бы здесь не оказались. Он бы сменил колесо и уехал прежде, чем появились парни из Уайт Три.

— Ладно, а теперь ты лезь к нему, — сказал Хряк, показав на Пердуна.

— Я? — спросил Пердун.

— Нет, не ты, а ебаный слон у тебя на ебаном плече. Да, ты, лезь в багажник. Я всю ночь ждать не буду.

— Господи, но мы же ничего не делали с собакой, мистер. Мы же сказали. Клянусь. Мы с Леонардом прицепили его, когда он уже сдох… Это Леонард придумал.

Хряк не сказал ни слова. Просто стоял, придерживая крышку багажника, не сводя глаз с Пердуна. Пердун посмотрел на Хряка, потом на багажник, потом опять на Хряка. Наконец посмотрел на Леонарда, затем влез, спиной к Скотту.

— В тесноте, да не в обиде, — сказал Хряк и захлопнул крышку. — Теперь ты, как тебя, Леонард? Иди сюда, — но Хряк не стал ждать, когда Леонард пошевелится. Он схватил его за глотку и толкнул туда, где на конце цепи лежал Рекс и все еще стоял Винни, не сводя глаз с пса.

— Что думаешь, Винни? — спросил Хряк. — Понял, что я задумал?

Винни кивнул. Он нагнулся и снял ошейник с собаки. Надел на Леонарда. Леонард почувствовал в ноздрях запах дохлой псины. Он наклонился и сблевал.

— Ну вот, трындец туфлям, — сказал Винни и без замаха врезал Леонарду в живот. Леонард упал на колени и вытошнил еще виски с колой.

— Вы, уебаны, самые мерзкие куски говна на земле, раз такое с собакой учудили, — сказал Винни. — Даже ниггеры получше.

Винни достал из пикапа прочную леску и связал Леонарду руки за спиной. Тот начал плакать.

— Ой, заткнись, — сказал Хряк. — Не так все плохо. Переживешь.

Но Леонард не затыкался. Теперь он так завывал, что от деревьев доносилось эхо. Он закрыл глаза и хотел представить, что пошел на фильм, где снимается ниггер, и заснул в машине, и просто видит кошмар — но не смог представить. Он вспомнил летающие блюдца с карамельными лучами Гарри-уборщика, и теперь понял, что если блюдца и стреляют лучами, то вовсе не лучами скуки. Ему было совсем не скучно.

Хряк снял кроссовки Леонарда, повалил его на землю, стянул носки и заткнул в рот Леонарда так глубоко, что не выплюнуть. Не то что бы Хряк боялся, что Леонарда кто-то услышит — ему просто не нравились завывания. Аж уши в трубочку.