Этот бессмертный

Роджер Желязны Этот бессмертный

Этот бессмертный

1

— Ты из Калликанзаридов, — неожиданно сказала она.

Я повернулся на левый бок и улыбнулся в темноте.

— Свои лапы и рога я оставил в Управлении…

— Так ты слышал это предание!

— Моя фамилия — Номикос! — Я повернулся к ней.

— На этот раз ты намерен уничтожить весь мир? — спросила она.

— Об этом стоит подумать, — я рассмеялся и прижал ее к себе. — Если именно таким образом Земля погибнет…

— Ты ведь знаешь, что в жилах людей, родившихся здесь на Рождество, течет кровь Калликанзаридов, — сказала она, — а ты как-то говорил мне, что твой день рождения…

— Вот именно так!

Меня поразило то, что она совсем не шутит. Зная о том, что время от времени случается в древних местах, можно без особых на то усилий поверить в различные легенды — вроде тех, согласно которым похожие на древнегреческого бога Пана эльфы собираются каждую весну вместе, чтобы провести десять дней, подпиливая Дерево Жизни, и исчезают в самый последний момент с первыми ударами пасхального перезвона колоколов.

У меня не было обыкновения обсуждать с Кассандрой вопросы религии, политики или эгейского фольклора в постели, но, поскольку я родился именно в этой местности, многое все еще оставалось в моей памяти.

Через некоторое время я пояснил:

— Давным-давно, когда я был мальчишкой, другие сорванцы поддразнивали меня, называя «Константином Калликанзарос». Когда я подрос и стал уродливее, они перестали это делать. Во всяком случае, в моем присутствии…

— Константин? Это было твое имя? Я думала…

— Теперь оно Конрад! Забудь о моем старом имени!

— Оно мне нравится. Мне бы хотелось называть тебя Константином, а не Конрадом.

— Если это тебе доставит удовольствие…

Я выглянул в окно. Ночь стояла холодная, туманная, влажная — как и обычно в этой местности.

— Специальный уполномоченный по вопросам искусства, охраны памятников и Архива планеты Земля вряд ли станет рубить Дерево Жизни, — пробурчал я.

— Мой Калликанзарос, — отозвалась она неспешно, — я не говорила этого. Просто с каждым днем, с каждым годом все меньше становится колокольного звона. У меня предчувствие, что ты каким-то образом изменишь положение вещей. Может быть…

— Ты заблуждаешься, Кассандра.

— Мне и страшно, и холодно…

Она была прекрасна даже в темноте, и я долго держал ее в своих объятиях, чтобы прекратить ее болтовню, чтобы прикрыть ее от тумана и студеной росы…

Пытаясь восстановить события этих последних шести месяцев, я теперь понимаю, что, пока мы стремились окружить стеной страсти наш октябрь и остров Рос, Земля уже оказалась в руках тех сил, которые уничтожают все октябри. Возникнув извне, силы окончательного разрушения медленно шествовали среди руин — обезличенные и неотвратимые. В Порт-о-Пренсе приземлился Корт Мистиго, привезя в допотопном «Планетобусе-9», наряду с другими грузами, рубахи и башмаки, нижнее белье, носки, отборные вина, медикаменты и свежие магнитные ленты из центров цивилизации. Он был богатым и влиятельным галактотуристом. Насколько он был богат, мы не узнали и через множество недель, а насколько влиятелен — я обнаружил всего пять дней тому назад.

Бродя среди одичавших оливковых рощ, пробираясь среди развалин средневековых французских замков или мешая свои следы с похожими на иероглифы отпечатками лапок чаек, здесь, на морском песке пляжей острова Кос, мы просто убивали время в ожидании выкупа, который мог не прийти, который фактически никогда и не пришел…

Волосы у Кассандры цвета оливок из Катамара, и такие же блестящие. У нее мягкие руки, крохотные нежные пальцы. У нее очень темные глаза. Она всегда хороша собой. И всего лишь на четыре дюйма ниже меня, и потому, если учесть, что мой рост немного превышает шесть футов, ее изящество является немаловажным достоинством.

Конечно, любая женщина кажется изящной, когда идет рядом со мной, потому что я начисто лишен всех этих качеств. Моя левая щека напоминает карту Африки, сотканную из разноцветных лоскутков — дикое мясо, последствия лишая, который я подцепил, раскапывая один курган, под которым теперь музей Гуглейнгейма в Нью-Йорке с его знаменитыми полотнами.

Глаза у меня разного цвета (я гляжу на людей правым жестким голубым глазом, а когда мне хочется познакомиться с кем-нибудь, я смотрю карим глазом — воплощение искренности и доброжелательности). У меня волосы настолько покрывают лоб, что между ними и бровями остается не заросшая полоса шириной всего в палец. Я ношу ортопедическую обувь, поскольку моя правая нога короче левой.

Кассандра вовсе не нуждается в том, чтобы быть контрастом на моем фоне. Она на самом деле красива.

Я повстречался с ней случайно, отчаянно гонялся за ней и женился на ней против собственной воли (последнее было ее идеей).

Сам я, по сути, об этом не думал даже в тот день, когда вошел в гавань на своей шлюпке, увидел ее на берегу и понял, что жажду ее. Калликанзариды никогда не были образцом в семейных делах. В этом я тоже какое-то исключение.