Этот бессмертный

Я медленно повернулся и увидел, что все они стоят здесь — Миштиго, Эллен, Дос Сантос, Рамзес, Диана, Хасан, Джордж и три облепленных пластырями египтянина.

Я сделал шаг в их направлении, и они снова разбежались в стороны. Лица их были искажены ужасом. Но я покачал головой.

— Нет, теперь я уже пришел в себя, — сказал я. — Только оставьте меня в покое. Я хочу спуститься к реке, чтобы выкупаться…

Сделав несколько шагов вперед, я почувствовал, что земля вокруг меня завертелась и внезапно наступила темнота…

* * *

Все последующие ночи были одной сплошной пыткой огнем и каленым железом. Дух, который был вырван из моей души, оказался погребен глубже, чем любая из мумий, лежащих под этими песками. Говорят, что мертвецы забывают других мертвецов в царстве Аида. Но я надеялся, что Кассандра меня не забудет!

Время лечит, и по истечении нескольких дней я снова возглавил экспедицию. Правда, Лорел предложил мне передать руководство кому-нибудь другому, а самому отправиться в отпуск. Но я не мог так поступить. Что бы я стал делать, предоставленный самому себе? Сидеть и думать о каком-нибудь из древних мест? Нет! В таких случаях всегда очень важно продолжать что-то делать, чтобы хоть чем-то заполнить образовавшуюся пустоту. Поэтому я остался гидом и все время свои мысли переключал на те маленькие тайны, к которым мы прикасались во время путешествия.

Я разобрал робота и осмотрел регулятор. Он был, как я и предполагал, сломан — это означало, что это сделал я на ранней стадии единоборства, либо Хасан, чтобы охладить мой разрушительный пыл. Если это сделал Хасан, то значит, он хотел, чтобы я был не просто избит, а забит до смерти. Однако в этом случае возникает вопрос: зачем? Интересно, известно ли его работодателю, что когда-то я был Карагиозисом? Если это так, то для чего ему хотелось убить основателя и Первого секретаря его собственной партии, человека, который поклялся, что он не потерпит, чтобы при его жизни Земля была распродана и превращена в место для развлечения банды синих пришельцев. Человека, который поклялся бороться за освобождение Земли до последнего. Человека, который организовал вокруг себя ядро единомышленников, систематически снижавшего до нуля стоимость собственности на Земле, принадлежащей веганцам, и даже пошел на то, чтобы уничтожить процветающее агентство таллеритов по покупке недвижимости, обосновавшееся на Мадагаскаре.

Человека, идеалам которого он был сам предан, хотя в настоящее время и старался направить свою деятельность в более мирное законное русло.

Почему ему вдруг захотелось, чтобы этот человек погиб?

Следовательно, он либо изменил делу партии, либо не знает, кем я являюсь на самом деле, и на уме у него что-то другое, если он поручил Хасану прикончить меня.

Или, может быть, Хасан подчиняется приказу кого-то еще?

Но кто же мог быть этим его таинственным хозяином? И опять же, для чего ему моя смерть?

Ответа у меня не было. И я решил, что его надо найти немедленно!

* * *

Первым меня стал угощать Джордж.

— Очень жаль, Конрад, — сказал он, стараясь не смотреть на меня.

Говорить что-нибудь человеческое всегда было для него трудно. Он расстраивается и старается побыстрей покончить с этим. Вряд ли моя с Эллен выходка прошлым летом привлекла его внимание. Все его страсти прекращаются за пределами биологической лаборатории. Я помню, как он делал вскрытие последней собаки на Земле. После того, как он в течение четырех часов чесал за ухом, вычесывал блох из хвоста и умилялся ее лаем, он повел Вольфа к себе в лабораторию. Вольф медленно плелся, волоча в зубах кухонное полотенце, с которым он очень любил забавляться. В лаборатории Джордж сделал животному укол и произвел вскрытие. Ему, как он потом говорил, было очень интересно сделать вскрытие, пока Вольф был еще здоров.

Скелет любимца Джорджа до сих пор стоит у него в лаборатории. Поэтому вряд ли у этого человека было особое желание снять с меня мерку для деревянного спального мешка подземного пpименения.

Если бы он и желал моей смерти, то это должна быть утонченная, быстрая и экзотическая смерть. Однако к подобной экзотике — с помощью робота — он не питал особого пристрастия.

В этом я был уверен.

Эллен же, хотя и способна на сильные чувства, по сути ведет себя, как неисправная кукла с автоматическим взводом. Что-то всегда заскакивает в ее механизме как раз перед тем, как ее чувства должны вырваться, а уж на следующий день ее столь же страстно влечет к чему-нибудь другому.

Ее соболезнование звучало, насколько я помню, приблизительно так:

— Конрад, вы даже не представляете себе, как я удручена! В самом деле! Хотя я даже не встречалась с вашей женой, но я так понимаю ваши чувства!

Ее голос то поднимался, то опускался, принимая всевозможные оттенки, и я знал, что она свято верит во все, о чем сейчас говорит. И за это я был ей благодарен.

— Нет вашей женщины, и у вас на сердце тяжесть. Словами не облегчить эту тяжесть. Что на роду написано, то нельзя зачеркнуть. Я скорблю вместе с вами, Конpад.