Этот День Победы 3 (СИ)

Вскоре Виктор защитил диплом и стал горным инженером. Кончилась его карьера забойщика, настало время сменить отбойный молоток на логарифмическую линейку.

2.

Чёрные от угольной пыли лица сверкали открытыми белозубыми улыбками. В последний раз отставной танкист поднялся на-гора со своими ребятами. Упругие струи душа привычно сняли усталость и грязь с натруженных мускулистых тел. И только чернота слегка тронутых силикозом лёгких, обозначенная в случайном плевке, да тёмные окантовки под веками напоминали о мужественной профессии этих людей, о том, что они, рискуя жизнью, ежедневно опускаются на глубину в несколько сотен метров.

Небольшой банкет в шахтёрской столовой – и наш герой покинул некогда сколоченную им бригаду, которая давно и прочно обосновалась на доске почёта. Сыпались шутки, тосты, пожелания, но мысли Коренева были далеко отсюда. По рекомендации горкома Партии его назначили заместителем главного инженера шахты, и надо было соответствовать новой должности. Тем более - дипломированных инженеров в те годы было совсем немного. Конечно, его спросили о жене-немке. Но на этот раз обошлось. Надо заметить, что в послевоенные годы личная жизнь каждого была под пристальным вниманием общественности и так называемых компетентных органов, а в картотеках особых отделов хранились дела с анкетами и автобиографиями работников предприятий. Всё обо всех было известно особистам, и скрыть что-либо было почти невозможно.

Первого сентября семилетний Ромашка пошёл в школу. Виктор по такому случаю надел парадную форму с орденами и медалями, вёл сына за руку. Здесь вместе учились дети разных национальностей, и все они жили одной большой семьёй. Ведь Донбасс – это Россия в миниатюре. Но Роман приехал из Берлина, ставшего для советских людей ненавистным символом фашизма, символом Богом проклятой войны. И даже спустя много лет после Победы, играя в войнушку, с упоением прячась и нападая, «стреляя» из деревянных пистолетов и автоматов, «немцами» пацаны соглашались быть с неохотой, строго по очереди. Можно себе представить, как одноклассники отнеслись к Ромке, который и по-русски-то говорил с акцентом.

Его встретили на пустыре по дороге из школы.

- Ну что, немецкое отродье, попался?! Сейчас мы покажем тебе, где раки зимуют! – балагурил, разминаясь, рослый хулиганистый пацан.

- Бить будешь? – надул щёки Ромашка. – Бей. Только у меня дядька был антифашист, до войны ещё погиб.

- Врёшь, не знаем мы твоего дядьку.

- А отец мой – русский танкист. Он Берлин брал, - с трудом сдерживая слёзы, бросил парнишка в лицо здоровяку последний аргумент в свою защиту.

- Опять врёшь. Сам-то ты по-немецки шпрехаешь, а по-русски – фиг с маком! – подошёл к нему вплотную верзила. – Мой папка в тюрьме сидит и наказал мне фашистов давить - как клопов.

- Он правду сказал, он не фашист! – вступился за Романа рыжий Васька, его сосед по парте.

- Заткнись! – повернулся к нему сын лагерника. – Сейчас и тебе отвешу! Хочешь? Тоже, нашёлся мне защитник!

- Да его отец в танкистской форме ходит – три ордена Славы, полный иконостас медалей на груди! А Ромку с матерью он из Берлина привёз.

- Правда, что ли? – засомневался здоровяк.

- А то! Сам видел! А этот - научится ещё по-нашему, почище твоего материться будет. Будешь? – обернулся он к Роману.

Тот, хоть и не понял, о чём речь, но на всякий случай ответил утвердительно.

- Дай пять - друзьями будем!

И Ромашка, понимая, что его защищают, протянул Ваське руку.

- Да ну вас, - разочарованно отвернулся хулиган. – Если бы я ему в ухо дал, он бы лучше усвоил, как надо себя вести. Правда, немчура?

Но Ромка даже не обернулся. А Васька, обняв за плечи, уводил своего нового друга подальше от компании, которая, расслабившись, привычно занялась игрой в пристенок.

3.

Устроиться преподавателем Магде не удалось. Пришлось идти работать на шахту. Зарядка аккумуляторов шахтёрских ламп – дело непростое и, можно сказать, вредное для здоровья. Первое время запах электролита и выделяющихся газов преследовал женщину днём и ночью. Не помогала ни вентиляция, ни респиратор, который она надевала, входя в аккумуляторную. Но ко всему привыкает человек, особенно если рядом с ним те, кто его любит и ценит.

Освоившись в новых условиях, красавица-немка научилась противостоять неуклюжим ухаживаниям шахтёров, обедать в столовой, общаться с соседями и знакомыми. А для детей Виктора она стала настоящей матерью, к которой тянулись осиротевшие малыши и которую они со временем искренне полюбили. Виктор не мог нарадоваться, налюбоваться на свою ненаглядную жёнушку. Ради неё он был готов на всё.

Однако ушедшая война не отпускала из своих цепких лап тех, кто хотел жить спокойной мирной жизнью. Однажды в каптёрку при ламповой вошёл мужчина. Убедившись, что Магда одна, он плотно закрыл за собой дверь и заговорил с ней негромким вкрадчивым голосом по-русски, но с каким-то странным украинским акцентом:

- Знаю, красавица, что ты недавно приехала из Берлина. Знаю, что твой первый супруг был немцем, воевал с русскими. Знаю кто твой нынешний муж. Я многое о тебе знаю.