Этот дождь решает всё

– Ник, а все-таки… – я наконец решилась задать долго мучивший вопрос, – почему ты внезапно решил выступить против друга детства? Кто тебе я, а кто он…

Зимин остановился и, вновь потрепав меня по голове, тепло ответил:

– Знаешь, бывает иногда, что приходится переосмыслить некоторые отношения. Взвесить их получше и понять, кому все это жизненно необходимо, а кто просто связан по рукам и ногам. Слепая вера никогда не приносила пользы.

* * *

Почему отвернулся от друга? Ну, по крайней мере, он ответил честно – взвесил и переосмыслил их с Колей отношения. Барабин ведь правильно сказал: Ник – идеалист, и именно потому многого не замечал, идя на поводу у собственных привязанностей.

Когда он это понял? На следующий день после той ссоры из-за Разиной Никита поостыл и решил все же наведаться к другу. Не для того, чтобы извиниться, – это он считал бессмысленным, не за что было, – а просто поговорить, попытаться убедить Колю хоть раз поступить по совести. Ведь Барабину нравилась София, это Ник знал точно. Но зачем тогда он так над ней издевается?

– Что, одумался? – осклабился Коля, распахивая дверь. – Правильно, Ники, правильно. Дружба одна, а баб – много.

– Я не сказал, что согласен тебя поддерживать, – нахмурился тот. – Но хочу обсудить эту ситуацию.

– А что обсуждать? – Барабин облизнулся. – Девочка – конфетка. Мордашка прелестная, талия тонкая, а грудь… Ники, грудь всегда – решающий фактор при выборе девушки. Она может быть полнейшей идиоткой и одеваться как чмо, зато в постели понимаешь, что жизнь прекрасна.

Он заржал и прошел в зал, развалился там на диване. На экране большой плазмы замер кадр из какого-то боевика. Вероятно, Коля как раз смотрел его, когда явился Зимин.

– По-моему, это не принципиально, – возразил Ник.

– Ага, не принципиально, если ты святоша и о сексе даже не думаешь. Идеалист! – фыркнул Барабин. – О чем поговорить-то хотел?

– О Софке… с чего вдруг ты с ней так? Она же любит тебя.

– О боже, Ники, может, заткнешься уже со своей Разиной? – Коля закатил глаза. – Бесит, честно. Оставь ее в покое. Помучается, приползет… все будут счастливы.

Зимин молчал. Следил за уверенными движениями друга, наглой ухмылкой и… не узнавал.

– Слушаю тебя сейчас, и кажется, что с незнакомцем разговариваю, – грустно уронил он.

– Ники, не выкобенивайся. Разве «незнакомец» тебя держит? Это ты приперся ко мне и несешь муть о моральных ценностях. Ангел, мать твою! – Коля зло усмехнулся, сверля друга взглядом. – Да, я хочу, чтобы Софка сломалась, упала к ногам. А потом бы я ее жестко поимел. Можно даже на людях.

– Барабин, это глупо, я же знаю, что ты…

Коля вскочил с дивана и вновь, как в прошлый раз, схватил Зимина за грудки. В глазах пылала ярость.

– Что ты знаешь? Какого хрена пытаешься меня поучать? Привязался еще в малолетстве, присосался, как пиявка. Конечно: и деньги, и популярность!..

– Придурок, – прошипел Ник. – Я никогда о таком не думал.

– Думал, Ники, думал. И обижался, когда не перепадала хоть капелька восхищения. Без меня ты – никто. Жалкий нищий идеалист, цепляющийся за мамину юбку и одевающийся исключительно в шмотки прошлых коллекций, потому что их можно дешево купить на распродажах. Разве не так?

– Черт, я тебя не узнаю. Совсем.

Зимин даже рассмеялся, ощущая себя запачканным чем-то липким и вязким. От друга он такого не ожидал. Для Никиты Коля был одним из самых важных людей в жизни и самых близких. Привязанность, уверенность в каждом его поступке. Слепая уверенность…

Сейчас же слова резали душу, словно нож масло, – легко и умело. Значит, Коля всегда считал, что Ник просто прилипала? Ой, какое высокое мнение о богатстве папочки.

– А что бы тебе узнавать? Ты сам отдалился, когда понял, что я не буду делиться денежками. Смотрите-ка, сынок офисного планктона и училки английского, мальчик на побегушках. Ой, мамочка заболела, что же делать, вдруг сдохнет-то? И что с того? Какая-то баба, которая и так лишает тебя свободы.

Даже физическое превосходство Коли не смогло остановить Ника. В ярости он выдрал ворот из цепких пальцев и со всей силы шибанул другу кулаком в солнечное сплетение, потом снова, но уже по морде. Сдавливая горло Барабина, Никита мечтал вообще сломать ему шею, но все же кое-как смог успокоиться.

– Повтори, что сказал, – прошипел Ник. «Красавец вуза» после очередного удара должен был стать заметно менее привлекательным. – Не смей трогать маму.

– А что? – прохрипел Коля. – Снова ударишь?

– Да, снова ударю, тварь.

– Но я прав! – Барабин начал задыхаться, и Ник чуть ослабил хватку. – Все бабы – сволочи. Чтобы они не ограничивали нас, сперва нужно их растоптать. Приучить к подчинению, понимаешь? И твоя мамочка – идеальное тому подтверждение. Загадила жизнь отцу и тебе проходу не дает…

Ник снова сжал пальцы. Коля захрипел. Смешно, вот вроде бы такой весь накачанный, высокий и крутой, а сейчас не может избавиться от хватки более низкого и жилистого Зимина. Задыхается, убеждая в своих принципах.