Этот идеальный день

Сначала он пошел в музей До-Объединения, а потом на вело станцию на площади, ближайшую к П 51. Он сделал два похода на вело станцию и еще один – в столовую П 51 и в центр снабжения этого же здания.

В три часа ночи он вошел в комнату Лайлак. Он смотрел на нее, спящую, при свете фонарика, смотрел на ее щеки, на ее шею, на ее темную руку на подушке, потом подошел к столу и включил лампу.

– Анна, – сказал он, становясь у ее кровати в ногах, Анна, тебе надо встать.

Она что-то пробормотала.

– Проснись, Анна, – сказал он. – Ну, проснись же! Она приподнялась, прикрыв рукой глаза, жалобно постанывая. Села в кровати, всмотрелась в него, узнала и недоуменно нахмурилась.

– Я хочу, чтобы ты прокатилась со мной на велосипеде, – сказал он. – Только не говори громко и не зови на помощь. – Он полез в карман и вынул пистолет. Держал он его так, как, похоже, и надо было держать – положив указательный палец на спусковой крючок, а остальные на рукоять и направив дуло в лицо. – Я убью тебя, если ты не сделаешь то, что я скажу. Не ты Анна.

Глава 3

Она не сводила глаз с пистолета.

– Генератор слабый, – сказал он, но его хватало, чтобы сделать дырку в сантиметр глубиной в стене музея, а в тебе будет дырка побольше. Так что лучше тебе подчиниться.

Извини, что испугал, но, возможно, ты поймешь, почему я делаю это.

– Это ужасно, – сказала она, – ты еще болен!

– Да, – сказал он, – мне стало хуже. Так что делай, что я тебе говорю, или семья потеряет двух ценных членов.

– Опомнись, Ли! – взвыла она. – Ты видишь себя с оружием в руке, которым угрожаешь?

– Встань и оденься, – сказал он.

– Пожалуйста, разреши мне позвонить…

– Одевайся быстро!

– Хорошо, – сказала она, откидывая одеяло. – Хорошо, я сделаю так, как ты велишь. – Она встала и расстегнула пижаму.

Он отступил, не отрывая от нее взгляда, по-прежнему целясь в нее из пистолета.

Она сняла пижаму, оставила ее на полу и повернулась к полке за комбинезоном. Он смотрел на ее груди и на все тело, которое едва заметно – полнотой ягодиц, округлостью бедер – тоже отличалось от нормального. Как она была красива!

Она ступила в комбинезон и продела руки в рукава.

– Ли, прошу тебя, – зашептала она, – пойдем в медицентр, и …

– Не разговаривай! – приказал он. Она застегнула комбинезон и надела сандалии. Почему ты надумал кататься на велосипеде в середине ночи? – спросила она.

– Упакуй свой мешок, – сказал он.

– Мой вещмешок?

– Да, – сказал он, – положи еще один комбинезон, аптечку и машинку для стрижки. И все важное, что ты хотела бы сохранить. У тебя есть фонарик?

– Что ты собираешься делать? – спросила она.

– Упакуй мешок!

Она собрала вещи и когда закрыла мешок, Чип повесил его себе на плечо.

– Мы обойдем здание, – сказал он. – Там, за домом, у меня два велосипеда. Мы пойдем рядом. У меня, ты знаешь, в кармане пистолет. Если встретится член и ты подашь ему знак; мол, что-то не так, я убью тебя и его. Понятно?

– Да…

– Делай все, что я тебе скажу. Если остановлюсь и буду поправлять сандалию, ты остановишься и тоже будешь поправлять. До сканеров мы дотрагиваться не будем. Ты делала это раньше, теперь будешь делать снова.

– Мы сюда не вернемся? – спросила она.

– Нет. Мы уезжаем далеко.

– Тогда я хочу взять фотографию.

– Возьми, – разрешил он. – Я же сказал тебе взять все, что ты хочешь сохранить.

Она подошла к столу, выдвинула ящик и стала шарить в нем.

«Фотографию Кинга? – подумал он. Нет, Кинг – это часть ее «болезни». Возможно, фотографию семьи».

– Она где-то тут, – сказала женщина нервно, ненормальным голосом.

Он подбежал к ней и оттолкнул от стола. «Ли РМ пистолет 2 вело…» – было написано на дне ящика.

– Я пытаюсь помочь тебе, – сказала она.

Ему захотелось ее ударить, но он сдержался. И это было неправильно: теперь она будет знать, что он не причинит ей вреда. И он дал ей пощечину, обжигающую и сильную.

– Не пытайся дурачить меня! – сказал он. – Ты сознаешь, насколько я болен? Ты будешь мертва и, может быть, десяток других членов тоже умрут, если ты сделаешь что-нибудь еще в этом роде!

Она уставилась на него дрожа, держась рукой за щеку.

Он тоже дрожал, зная, что сделал ей больно. Вырвал ручку из ее пальцев, вымарал то, что она написала, и закрыл бумагами, ручку он швырнул в ящик, задвинул его, взял ее за локоть и подтолкнул к двери.

Они вышли из комнаты и пошли рядом по коридору. Он держал руку в кармане, сжимая пистолет.

– Перестань трястись, – сказал он, – я тебе не причиню вреда, если будешь делать то, что я говорю.

Они поехали вниз по эскалаторам. Навстречу попались два члена, которые поднимались вверх.

– Ты и они, – сказал он, – и любой другой, кто попадется на пути…

Она промолчала.

Он улыбнулся членам. Те улыбнулись в ответ, а она кивнула им.

– Меня второй раз за год переводят, – сказал он ей. Они спустились еще на несколько эскалаторов и ступили на тот, который вел в холл. Три члена, двое с телекомпами, стоя разговаривали у сканера одной из дверей.

– Теперь без фокусов, – сказал он ей.

Они ехали вниз, отражаясь в далеких стеклах, за которыми была темнота. Члены продолжали разговаривать. Один из них поставил телекомп на пол.