Этот Левиафан, которого ты сотворил

— Сол-цетацеане растут постоянно в течение всей жизни, — произнесла она, стоя спиной ко мне. — Соотношение между размером и возрастом не точное, но, в общем, чем больше, тем старше. Некоторые из самых старых были стары ещё до строительства пирамид. Все сол-цетацеане — прихожане вашей церкви — очень молоды и не имеют большого влияния в общине. Таких древних, как Левиафана, уважают. Вы действительно считаете, что сможете убедить измениться существо, которое старше, чем человеческая цивилизация, только потому, что человек думает, что есть какая-то неправильность? Вся ваша жизнь — всего лишь миг для них, если б у них были глаза, чтобы мигать.

Я заглушил свой страх внушаемый явной громадностью Левиафаны.

— Возможно, Вы правы. Но я верю в Бога, который старше их, который создал и людей и плазмоидов. Я должен попытаться.

Она повернулась и взглянула мне в глаза. Я выдерживал ее пристальный взгляд, пока она не вздохнула и не сказала: «Я всегда пасовала перед решительными людьми». Она подошла к столу, написала что-то на почтовой бумаге и вручила её мне. Это был анонимный коммуникационный адрес с личным кодом доступа.

— Польщен, — произнёс я, — но не то чтобы я не нахожу вас привлекательной, только …

Она закатила глаза.

— Это персональный контактный адрес Левиафаны.

Лицо у меня вспыхнуло.

— М-м, спасибо. Я поговорю с нею.

— Не рассчитывайте на это. Она не побеспокоилась пообщаться ни с кем из нас в течение нескольких лет, правда, никто не пробовал говорить с ней о религии, так что…

— Я приложу все усилия. — С этим я поспешно отступил, чтобы прийти в себя от смущения.

— Постарайтесь не оскорбить её, — посоветовала она вслед.

* * *

На моё электронное сообщение о ситуации председателю миссии, который базировался в Колонии L5, но имел полномочия и по моему филиалу, пришёл короткий ответ с рекомендацией: судить здраво, следуя велению Духа.

Спустя несколько дней, потратив время после работы на изучение плазмоидов и их культуры и, подготовив аргументы о праве мормонов-плазмоидов распоряжаться собственными телами, я не совсем готов был связаться с Левиафаной. Но чувствовал сильную потребность сделать хоть что-нибудь.

Сидя за столом в своей квартире, я набрал адрес, который доктор Мерсед дала мне, и ждал соединения. Прозвучало несколько гудков прежде чем включился искусственный бесполый голос: «Абонент, с которым Вы пытаетесь связаться, в настоящее время недоступен. Пожалуйста, оставьте сообщение после…»

Я разъединился до сигнала, потому что не готовился оставлять голосовое сообщение. Мне надо было догадаться, что наличие кода доступа Левиафаны не было гарантией, что она действительно ответит на мой звонок. Поэтому я потратил добрых десять минут, составляя сообщение на голосовую почту.

Довольный тем, что сумел выразить свою позицию твердо, но с уважением, я снова набрал номер.

После двух гудков, ответил басовитый голос:

— Кто вы такой?

Вздрогнув, потому что ждал сигнала автоответчика, я запинаясь начал говорить:

— Я… это — председатель Мэйлан, Церкви… Сол-Центральной Церкви Иисуса Христа Современных Святых. Доктор Мерсед дала мне этот адрес, чтобы я мог поговорить с Вами об одном из моих… прихожан-плазмоидов моего филиала.

С ноткой сомнения, потому что басовитый голос показался мне не совсем женским, я добавил:

— Вы Левиафана?

— Религия меня не интересует.

Ее искусственный голос был достаточно хорош, чтобы я смог различить подбадривающий меня тон.

— Интересуют Вас права плазмоидов вообще? — спросил Я.

— Нет. Младенцы меня не касаются.

Я почувствовал, что все мои тщательно выверенные аргументы покидают меня. Как я посмел даже подумать обращаться к существу, которому безразличны права младших членов собственного биологического вида?

Прежде, чем я смог продумать ответ, я выпалил:

— А величайшие Вас касаются?

В течение нескольких долгих секунд тишины, я думал, что я разозлил Левиафану так, что она прервёт разговор. Доктор Мерсед будет раздосадована.

Когда последовал ответ, динамики почти гремели:

— Кто величественнее, чем я?

Такого поворота я не ожидал, но, по крайней мере, она продолжала разговор. Возможно, если я смогу добиться понимания, что никому не нравится — людям ли или плазмоидам — быть марионеткой громадных плазмоидов, то смогу убедить её в необходимости уважать права меньших сородичей.

— Как я понимаю, плазмоиды растут с возрастом, — высказался я. — Таким образом, разве ваши родители не были бы больше, чем Вы?

— У меня не было родителей. Нет никого старше меня, нет никого больше меня, никого величественнее. Я — источник, из которого произошли все другие.

Ошеломленный, я притих на нескольких секунд прежде, чем смог спросить:

— Вы прародительница плазмоидов?

Так как они, кажется, не умирали от старости, это могло бы быть правдой.

— Я источник всего живого. До появления жизни на любой из планет я уже существовала. После неимоверно долгого одиночества я превратилась в плазмоиду, затем дала жизнь другим. Где был твой Бог, когда я создавала их?

Стих из книги Иова пришёл мне на ум: «Где были вы, когда я закладывал основы земные? объявите, если имеете понятие».