Этот маленький город

Может, все-таки бывают сны наяву? Или бывает явь, как сон? Может, потому и появились на земле сказки, что раз в сто лет они обязательно сбываются у людей? И не беда, если принцы в них приходят не вовремя…

— Скажи мне свое имя, — попросила она.

И он ответил:

— Дмитрий.

— А почему ты не спросишь, как меня зовут?

— Для тебя есть одно имя: Любовь.

— Хорошо. Называй меня так, — сказала Любаша без всякого удивления.

Необыкновенная ночь, необыкновенная встреча, необыкновенная мокрая трава… И то, что Дмитрий сразу угадал ее имя, не выходило за рамки необыкновенного.

Он смотрел на нее, боясь дышать. Лейтенант с большими, сильными руками, колючим подбородком; волосы на голове — разоренное гнездо.

— Какие у тебя глаза? Я не знаю цвета твоих глаз, — говорила Любаша.

— И я не знаю. Кажется, серые… Скажи: откуда ты пришла?

— Снизу, — ответила она и указала рукой на поселок.

Он взял ее за руку и повел вниз.

Облака шагали по деревьям, как люди шагают по траве. Сизые и большие, они топтали горы, словно это были округлые булыжники. А где-то далеко небо было голубое и солнечное. Но это было очень далеко — узкая кромка над вершиной. Кромка, в которую верилось так же трудно, как в то, чему ты не был свидетелем.

7

Шофер Жора привез мешок картошки. Правда, неполный.

— Спасибо, — сказал Степка. — Только зря стараешься. Любаши нет.

— Что значит нет? — удивился Жора. — Любаша спит?

— У нас никто не спит.

— А где же люди?

— Пошли рыть бомбоубежище.

— Далеко?

Степка махнул рукой в сторону горы.

— Пойду туда, — сказал Жора.

— Пойдем вместе. Только Любаши там нет. Я говорю правду.

— Ничего не понимаю, — сказал Жора.

— Я тоже, — сознался мальчишка. — Любаша исчезла. Выскочила из окна, когда нас бомбили, — и след простыл!

— Может, с ней что случилось?

— Конечно, случилось. Если она не сбежала на острова Туамоту, то ее разнесло на такие мелкие кусочки, что мы даже ничего не нашли. В Туапсе так никого не разрывало. Обычно руки, ноги находились.

— А острова Туамоту далеко? — спросил Жора.

— В Тихом океане…

— Это далеко, — сказал Жора.

— Ты возьми картошку, — сказал Степка. — Продашь кому-нибудь…

— Не покупал я ее, — застеснялся Жора.

— Все равно… Твоя она. А Любаши теперь нет. И глупо оставлять картошку.

— Это точно, — сказал Жора и пнул мешок ногой. — Килограммов сорок будет. Да мне-то она не нужна. Сам понимаешь.

— У тебя паек.

— Сухомятка, — сказал Жора. — А насчет Любаши ты, друг, темнишь.

— Я правду говорю.

— Никогда не поверю, чтобы с сестрой беда стряслась, а брат спокойный. И ни одной слезинки. И голос не дрожит.

— Мне нельзя плакать. Я силу воли вырабатываю.

— Да ну!

— Себя проверяю. Готовлюсь…

— К чему?

— Не твоего ума дело, — сказал Степка. — А картошку забери. Крупная картошка. Год жалеть будешь, что даром оставил.

— Люди нажитое даром оставляют, — ответил Жора. Махнул рукой и произнес разочарованно: — Всю ночь, дурак, не спал, вот о чем действительно жалею. Нет, скажи, а у Любаши жених есть?

— Она на островах Туамоту за туземца выйдет.

— За чернокожего?

— Туземцы и желтокожие бывают, и краснокожие. Кто знает, какого она предпочтет… Обычно ей густо загорелые ребята нравились.

— Много ребят было? — ревниво спросил Жора.

— Как тебе сказать… Может, Любашу и не разорвало. И на острова Туамоту она не сбежала, ведь кораблей в Георгиевском нет. Встретишься, спроси у нее сам…

— Слушай, как тебя зовут?

— Степка.

— Ты же все про нее знаешь, Степка…

— Подари гранату РГД.

— В вашем роду цыган не было?

— Угадал.

— Я догадливый. А зачем тебе граната?

— Орехи колоть…

— А скажешь? Про Любашу…

— Забирай лучше картошку. Народ вернется, интерес проявит, на каком поле ты ее сажал.

— Хорошо, — сказал Жора. — Я подарю тебе гранату без запала. Такой гранатой можно колоть орехи.

— Только вперед, — предупредил Степка. — На слово не верю.

Жора поплелся к машине. И вскоре вернулся с гранатой.

— Обращаться умеешь?

— Будь спок! — ответил Степка и спрятал гранату за пазуху. Потом хитро оглянулся, поманил Жору пальцем. — У Любаши — я знаю точно — не было ни одного парня. Нравился ей один, когда она в пятом классе училась. Но он в Архангельск уехал. А остальные только записочки пишут. Она смеется и рвет их…

— Правда? — радостно прошептал Жора.

— Истинная правда, — поклялся Степка. Пусть Любаша не ангел и ребят вокруг нее увивалось много. Но продавать сестру за гранату РГД он не станет. — В кино на дневные сеансы ходит. А на танцы или на свидания ее из дому не выгонишь. Мать даже удивляется. Затворницей называет…

У Жоры глаза стали масленые, как чебуреки.

— Я так и думал, — признался он. — Она мне сразу понравилась: боевитая! А я тихих не люблю. В тихом болоте, сам знаешь, кто водится.

— Правильно, — согласился Степка.

— Тащи кастрюлю или сумку какую, — сказал Жора. — Куда тебе картошку отсыпать?

Но Степка уже передумал:

— Слушай, Жора… А может, весь мешок оставишь? Любаша с островов вернется… Картошка ее всегда в хорошее настроение приводила. Особенно на постном масле.

— На постном масле?.. Хорошо, что-нибудь придумаем. Достанем постного масла. Пусть только она быстрее с островов возвращается.

8