Этот мир – мой. Часть II

– Во-о, знаешь, как уважить учителя, ик, – Седьмой присосался к бутылке и выдул её одним махом. Его взгляд остекленел, сам он загнулся и в последний момент, я успел пододвинуть ему тарелку, в которою он и впечатался. Ру, смотря на весь это перформанс, уже просто истерично хохотала:

– Бог говоришь? Я даже знаю богом ЧЕГО тебе стоило стать.

– Вот совсем не смешно, Ру, – поспешил я её укорить.

– Ага, это точно, – у неё даже слезы потекли от смеха. Отсмеявшись, она вытерла лицо и спросила,– а теперь у меня к тебе два вопроса, и ответь на них подробно, обещаешь?

Я внутренне скривился, но кивнул головой:

– Обещаю.

– Тогда первый. Что мы делать-то будем, чтобы выбраться отсюда?

– Не знаю, у меня есть несколько вариантов, но пока ничего существенного, – не смог я её обнадежить

– Понятно, я особо и не рассчитывала, что будет просто.

– А второй? – спросил я.

– Что второй?

– Вопрос, – напомнил я ей.

– А-а, ну тут я думаю, ты справишься, – она подошла ко мне и обняла за шею. Прижалась своей щекой к моей и тихо спросила, – Где тут спальня?

Вместо ответа я просто приник со всей накопившейся страстью к ее губам. И это было только начало этой безумной ночи.

Ру.

Полгода! Он серьезно столько провел один среди этих монстров? И тот месяц мне уже не казался столь длинным, а те «милые» зверушки, что встречались на моем пути, такими уж и опасными. А ещё и бог. Да это уже вообще ни в какие ворота!

И этот, в перспективе будущий небожитель, сопел сейчас положив голову на руку как маленький ребенок. Я осторожно погладила его по волосам, чтобы не дай бог не проснулся. Все-таки наша встреча отняла у него очень много сил. Даже вспоминать немного стыдно.

Он что-то пробормотал и, перевернувшись на другой бок, закинул на меня руку. Сколько мы уже вместе, а я до сих пор его так плохо понимаю. Он странный, порой жёсткий как дерево, а порой мягче пуховой подушки. Страшный, до мурашек, и одновременно добрый и заботливый, до упомрачения. Абсолютно разный, но даже в абсолютно разных своих ролях есть в нём одно. Что-то несгибаемое, стальной стержень что ли. И страх, который он за всеми этими ипостасями скрывает. Страх остаться одному. Абсолютно одному. И кем он тогда станет лучше не думать. Страшно становится уже мне.

Маски, кажется, так он называл эти свои изменения, что для меня лично было странно. Я вот абсолютно уверена, что в главном человек не может поменяться радикально. По крайне мере нормальный человек. Риз уткнулся носом в мою ногу. Вот теперь я точно вижу, какой он. Уж во сне он точно не играет какую-то роль.

«Интересно, а каким бы богом он стал?» – в мою голову залетела шальная мысль.

Я мысленно перебрала всех знакомых мне богов, но в голову ничего не пришло. Да и сама мысль, что он согласится на подобное, была признана мной несостоятельной. И не потому, что он не достоин этого. Все-таки чувство себялюбия и ему не чуждо. Скорее наоборот, боги все же подневольные существа, зависящие от веры людей. А вверять свою жизнь кому-то, это точно не про него. Ну, может за редким исключением, типа меня.

Я иногда не понимаю, как вообще человек может так любить. В его случае это что-то запредельное.

– Ру, – я услышала его голос, – с добрым утром.

– С добрым, кот, – улыбнулась я ему.

Он потянулся и откинулся на подушку:

– Может, мы никуда не пойдем? Ну их всех.

Он потянул меня к себе, но как бы его предложение ни было притягательным, но мне уже чертовски надоело это место, и нужно было искать выход. Я поддалась ему, но только на несколько мгновений, чтобы он поцеловал меня. А потом вывернувшись, встала с кровати:

– Хорошего помаленьку, идем в библиотеку.

– Надоело, ничего мы там не найдем, – рухнул он на подушку.

– Что-то должно быть непременно. Просто ты явно не там искал, – пожала я плечами.

Может он конечно и прав, но делать то что-то нужно. Мне самой уже приелось сопровождать его в иллюзии служанки. Хорошо хоть абсолютно неприметной, и никто на меня внимания не обращал.

– Хм, может действительно богом стать? – хмыкнул Риз, оглядывая меня. Ну не успела я ещё одеться и предстала в нем в одних…. Ну, в общем, почти нагишом.

– Зачем? – спросила я, натягивая опостылевшую одежду горничной.

Он уставился в потолок:

– А что, стану богом, ну допустим любви.

Я даже замерла от услышанного. Он перекатился на живот и положил голову на руки.

– Заколдую тебя, и по моей божественной воле ты мне перестанешь отказывать, – продолжил он фантазировать.

– Ты бы трусы одел, а то как-то богу неприлично так выглядеть, – наконец-то ответила я.

Он вскочил с кровати и встал передо мной:

– А что мне так плохо?

Я сглотнула застрявший комок в горле, все-таки он на меня действует как огонь для мотылька. Кровь прилила к щекам, и я отвернулась, чтобы он не заметил:

– Знаешь, если ты согласишься на это, то не прощу и сама стану богиней, целомудрия например.

Он подошел и обнял меня:

– Вот давай без таких страшных угроз.

Я повернулась к нему и чмокнула в губы:

– Хорошо, но ты бы все-таки оделся.