Этот мир не выдержит меня. Том 4

Над ареной пронёсся пробирающий до мурашек вой. Даже самому громкоголосому койоту или волку не удалось бы повторить то, что походя исполнил дуэт «Мизинца» и «Безымянного».

Большой присоединяться к ансамблю не стал. Он поджал колени к животу, но по его губам скользнула улыбка. Коротышка, в отличие от товарищей, был только рад тому, что я делал, хотя это явно причиняло ему боль.

Мозг быстро «прокачивал» полученные сведения. Большой пытался побороть свою тягу, «Безымянный» полностью ей отдался, а вот «Мизинец»… «Мизинец» утратил волю, но не потерял остатки разума.

— Мне нравится эта игра, маленький мой! — радостно сообщила Лэйла. — С тобой становится всё веселее и веселее! Можно я раздавлю последнюю⁇

Слова девушки стали своеобразным триггером.

Нестерпимое желание получить «хвою» окончательно победило рассудок «Безымянного». Он бросился вперёд, вытаращив глаза, однако забег продлился недолго и завершился полным фиаско.

Я едва заметно кивнул, и уже в следующее мгновение из горла «Безымянного» ударил фонтан крови. Дру-уг, в отличие от меня, никаких проблем с тем, чтобы прикончить бывшего «пальца», не испытывал.

Труп «Безымянного» повалился на песок — прямо между высохшими тушами «лисиц». Если бы среди нас оказалась какая-нибудь тонко чувствующая натура, то она наверняка оценила бы выверт судьбы. Убийца ненадолго пережил своих жертв, враги соединились в смерти, и всё такое…

Однако среди присутствующих чувствительных натур не нашлось, и никто символизмом момента не проникся.

Морфан застыл невидимой статуей, Лэйла взмахнула молотом, явно сожалея, что не ей выпала честь завершить жизненный путь «Безымянного», а Большой даже не увидел произошедшего. Впрочем, это не помешало его улыбке стать чуть шире.

«Мизинец» же лишь мельком посмотрел на внезапно почившего товарища. В остальном отряд, как говорится, не заметил потери бойца. Ни скорби, ни обещаний страшно отомстить — ничего. Эпитафией «Безымянному» стал только этот мимолётный взгляд.

— Я готов отдать «хвою» тебе, — спокойно произнёс я, посмотрев на «Мизинца».

Тот дёрнулся, но не решился шагнуть вперёд. Случившееся явно научило бывшего «пальца» осторожности. И это означало, что я не ошибся с выбором.

— «Хвоя» будет твоей, — я слегка подбросил зелёный комочек в ладони. — Но благотворительность не мой конёк.

— Что тебе нужно? — хрипло спросил «Мизинец». Он сразу всё понял.

— Ответы.

— Спрашивай…

— Нет, — я сделал шаг вперёд. — Сперва ты примешь дозу…

Разговаривать с тем, кто не знает ничего, кроме всепоглощающей жажды, занятие совершенно бессмысленное. Однако «хвоя», если я правильно понял слова Большого, должна была снова сделать «Мизинца» настоящим «пальцем», вернув тому доступ к общей «базе знаний».

Это, разумеется, влекло за собой определённые риски, но кто не рискует, тот сидит дома в тепле и уюте. Мне же явно выпала другая судьба…

Глаза «Мизинца» расширились и заблестели от предвкушения. Он вряд ли знал, что такое «доза», однако это не помешало ему понять, о чём идёт речь.

Бывший «палец» посеменил ко мне на негнущихся ногах. Дру-уг следовал за ним невидимой тенью.

Три метра, два, один… «Мизинец», будто бы не веря своему счастью, протянул руку, но забрать заветную «хвою» не смог. В последний момент я аккуратно — так, чтобы не повредить комочек — прикрыл ладонь.

— Ты обещал! — дрожащим голосом произнёс «Мизинец».

— И сдержу обещание, — я перехватил его руку. — Но мне нужны гарантии.

— Какие ещё гарантии⁇ — «Мизинец» чуть не плакал от обиды.

— Что ты не передумаешь отвечать, когда получишь «хвою».

— Не передумаю! Честно!

«Мизинец» говорил горячо, почти страстно и очень убедительно, но я знал, что словам зависимого верить нельзя.

— Этого недостаточно, — я покачал головой.

— Ы-ы-ы-ы! — «Мизинец» завыл и начал дёргаться. Близость к столь желанной «хвое» превращала его в животное. — Что мне сделать??? Что??? Скажи!!!

Зрелище отвратительное, но так всегда бывает, когда приходится работать с человеческими слабостями.

— Заставь его поклясться растущими волосами Первородного отца Самума, — вдруг прохрипел Большой. Он так и лежал на боку, поджав ноги, но теперь его глаза были открыты.

Первородный отец Самум? Такого имени я не слышал, а вот «титул»… «Титул» был мне знаком.

О Первородных упоминал мой «сапфироглазый» друг. Во время нашей первой и единственной встречи он мимоходом сообщил, что их язык давно мёртв. Я тогда пришёл к закономерному выводу, что судьба его носителей, видимо, сложилась не самым лучшим образом…

И чуть позже получил подтверждение этой теории.

На мгновение в памяти всплыли недавние события. Тысячи горящих золотом глаз, молочная хмарь, красные полосы, рвущие белый «кисель» в лоскуты… И гигантское искрящееся дерево, падающее на всё это великолепие.

Тот бой вытянул из меня все силы. Я почти лишился сознания, но всё-таки слышал грохочущие вопли населявших туман айнуров.

«Истинный! Он поглотит нас! Так же, как поглотил Первородных отцов!», — вот что они верещали, перед тем как лишились своей «королевы».