Этот мужчина в окне

Марине показалось, что она все еще спит, что это просто страшный сон, что это все ей снится. Она даже ущипнула себя со всей силы и поморщилась от боли. Не предплечье осталось небольшое покраснение. Она включила телевизор и еще долго томилась в ожидании новостей. Она была почти уверена, что свекровь что-то перепутала. Но, к сожалению, все это оказалось горькой правдой. Она до утра сидела, уставившись в одну точку и ни на что не реагируя. Телефон еще продолжал звонить, практически не переставая, но женщина как будто не замечала этого. Наверное, это была та самая защитная реакция – уход в себя, которая спасает любого человека от нервного потрясения. Но лучше было бы выплеснуть наружу свою боль и проплакать до утра. Утром ее из оцепенения вывел громкий звонок и резкие непрекращающиеся удары в дверь. Она, чувствуя слабость во всем теле, кое-как добрела до двери и, шатаясь, ухватилась за нее, как за спасительную соломинку. На пороге стояли две пожилые женщины. Свекровь и ее мама. Взволнованные и несчастные одновременно. Скорее всего, это они и, возможно, ее лучшая подруга, названивали ей весь вечер, тревожась за ее душевное состояние. Не успела Марина отлепить руки от двери, как тут же почувствовала сильное головокружение и, если бы не ее мама, свалилась бы прямо перед их носом на полу в прихожей. Каким-то чудом ей удалось сохранить остатки чувств, и женщины осторожно довели женщину до гостиной и бережно уложили ее на диван. Все дальнейшее происходило как в тумане. Марина потеряла все свое самообладание, а когда она немного очнулась, то обнаружила себя уже на кладбище, где громче всех ревела одна из женщин, мать Евгения, оплакивавшая своего единственного сына и единственную внучку. Тут, наконец, до нее дошла вся трагичность ситуации, а слезы, без особого приглашения, вырвались наружу, и Марина уже больше не могла сдерживать свою боль, захлебнувшись в горьком и нестерпимом рыдании.