Этот неподражаемый Дживс

– Бедняжка Эмили! – продолжала тетя Агата. – Такие, как она, губят детей слепой, безрассудной любовью. Хотела оставить их в Лондоне, надеялась пристроить на военную службу. Но я проявила твердость. Колонии – единственное подходящее место для таких необузданных юнцов, как Юстас и Клод. Так что в пятницу они уплывают. Последние две недели они жили у дяди Клайва в Вустершире. Завтра переночуют в Лондоне, а в пятницу с утренним поездом прибудут на корабль.

– Довольно рискованная затея. Я хочу сказать – в Лондоне они запросто могут пуститься во все тяжкие, если оставить их без присмотра.

– Они не останутся без присмотра. За ними присмотришь ты.

– Я?!

– Да, ты. Они переночуют у тебя на квартире, и ты проследишь, чтобы они не проспали на поезд.

– Но послушайте…

– Берти!

– Да нет, они славные ребята, и тот и другой, но… не знаю. Они же чокнутые. Конечно, я всегда рад их видеть, но впустить на ночь в квартиру…

– Берти, ты настолько очерствел и погряз в беспробудном эгоизме, что не в состоянии ни на йоту поступиться своими удобствами ради…

– Хорошо, хорошо, – сказал я. – Бог с ними. Согласен.

Спорить не имело смысла. В присутствии тети Агаты мне всегда начинает казаться, что у меня вместо позвоночника желе. Она из разряда железных женщин. Вероятно, королева Елизавета Первая была на нее похожа. Достаточно тете грозно сверкнуть глазами и рявкнуть: «А ну-ка, живо!» – как я тут же, без пререканий, делаю все, что велят. Она ушла, и я тотчас позвал Дживса.

– Вот что, Дживс, – сказал я, – мистер Клод и мистер Юстас будут завтра у нас ночевать.

– Очень хорошо, сэр.

– Рад, что вы так считаете. Меня эта перспектива скорее удручает. Вы же знаете, что это за охламоны.

– Чрезвычайно резвые молодые джентльмены, сэр.

– Шалопаи, Дживс. Шалопаи, каких свет не видел!

– Будут еще какие-нибудь распоряжения, сэр?

Не скрою, после этих его слов я придал своему лицу высокомерное выражение. Мы, Вустеры, сразу замыкаемся в себе, когда в поисках сочувствия нарываемся на ледяную сдержанность. Я прекрасно понимал, в чем дело. Вот уже два дня, как мы с Дживсом находились в натянутых отношениях из-за того, что я приобрел себе сногсшибательные гетры в Берлингтонском пассаже [35]. Какой-то мозговитый малый, видимо тот самый, кто придумал расцвеченные портсигары, недавно начал выпускать такие же гетры. Вместо обычных серых и белых вы можете выбрать цвета своего полка или своей школы. И, скажу честно, я не смог отказать себе в удовольствии и купил пару итонских [36], которые приветливо подмигивали мне с витрины. Я бросился в магазин и заплатил за них и только потом сообразил, что Дживс вряд ли одобрит мое приобретение. Как я и опасался, он встретил новые гетры, что называется, в штыки. Во всех прочих отношениях Дживс – лучший камердинер в Лондоне, но он слишком консервативен. Законченный ретроград, враг прогресса.

– Пока все, Дживс, – со сдержанным достоинством произнес я.

– Очень хорошо, сэр.

Он бросил на гетры ледяной взгляд и выплыл из комнаты. Черт бы его побрал!

Близнецы ввалились в квартиру на следующий вечер, когда я переодевался к обеду, – мне давно не приходилось видеть людей в столь радостном и безмятежном расположении духа. Я всего на шесть лет старше Клода и Юстаса, но в их присутствии чувствую себя глубоким старцем, терпеливо ждущим близкого конца. Они тут же развалились в креслах, распечатали пачку моих лучших сигарет, плеснули себе виски с содовой и принялись трещать так весело и жизнерадостно, словно добились в жизни выдающихся успехов, никому бы и в голову не пришло, что они потерпели полное фиаско и приговорены к позорной ссылке.

– Берти, здорово, дружище, – сказал Клод. – Спасибо, что согласился нас приютить.

– Пустяки, – сказал я. – Жаль, что вы не можете задержаться подольше.

– Слышишь, Юстас? Он хочет, чтобы мы задержались подольше.

– Как знать – может, наш визит и не покажется ему таким уж кратким, – философски заметил Юстас.

– Ты уже в курсе, Берти? Ну, насчет того, что нас выставили.

– Да, тетя Агата мне рассказала.

– Мы покидаем отечество на благо отечества, – сказал Юстас.

– «Пусть киль не скрипит о коварную мель, когда мы отправимся в путь» [37], – сказал Клод. – А что тетя Агата тебе рассказывала?

– Сказала, что вы вылили лимонад на голову младшему преподавателю колледжа.

– Почему, черт побери, люди вечно все путают! – возмутился Клод. – Это был не младший преподаватель, а старший наставник.

– И вылил я на него не лимонад, а содовую, – сказал Юстас. – Старик оказался как раз под нашим окном, когда я выглянул наружу с сифоном в руках. Он взглянул вверх и – ну, ты понимаешь, что мне оставалось делать? Такая удача выпадает раз в жизни. Я бы никогда себе не простил, если бы не воспользовался случаем и не прыснул ему двойную порцию прямо в физиономию.

– Такой шанс грех упускать, – согласился Клод.

– Может, в жизни больше не представится, – сказал Юстас.

– Сто против одного, что нет, – сказал Клод.

– Послушай, Берти, – сказал Юстас, – а какую развлекательную программу ты приготовил своим дорогим гостям?