Этот несносный Ноготков

— Мы ее с вами сейчас наладим, — уверенно заявил Ноготков-младший. — Вы не против? Тогда пойдемте к вам в кабину! Уж мы-то быстро восстановим контакт с Наземным пунктом управления!

— Как? — побледнел еще больше Филипп Иванович. — Разве?..

— Увы, профессор, — подтвердил командир корабля.

— Но как же, — начал было Джонрид Феоктистович, — как же...

— А вот так, — развел руками Молотков, — я просто не хотел поднимать панику. Но теперь...

— Значит, говоришь, восстановим? — как-то весело переспросил Молотков, когда в пилотской кабине около него примостился Алик.

— И сделать нетрудно, — заявил Алик. — Я же вам сразу велел...

— Велел? — нахмурился командир корабля. — То есть как это так?

— Ну, попросил, — махнул рукой мальчуган. — Попросил вас отключить связь, порвать какой-нибудь проводочек, что ли. А то, я боялся, вам могли бы приказать вернуться из-за меня, и тогда...

— Дьявольщина! — вырвалось у Молоткова. — Я же действительно сам, собственноручно, вывинтил, черт возьми, эту... — Он не договорил и, отыскав обыкновенную стальную отвертку, без труда водворил на место какую-то маленькую желтую деталь.

Рация ожила мгновенно. Пилотская кабина сразу же наполнилась хаотическим нагромождением звуков, которое так знакомо радистам.

Сквозь зловещее шипение и треск динамика вдруг прорвался человеческий голос. Лицо Молоткова озарила радостная улыбка.

—Я «Эллипс», я «Эллипс», — монотонно повторил командир корабля и весело посмотрел на Алика. — Я вас слышу, эн-пэ-у, я вас слышу. Повреждение связи устранено. Докладываю, что экипаж «Эллипса» пополнился еще одним человеком. Это сын доктора биологии Ноготкова, Алик. Подозреваем, что он здесь очутился благодаря своим свойствам телепата и гипнотизера. Полагаю, что мальчуган сможет принести нам пользу при общении с гипотетическими обитателями Марса. Молотков.

— «Эллипс», «Эллипс», дорогой «Эллипс»! — обрадованно воскликнул человек, отделенный от корабля немыслимо громадной толщей космоса. — Я вас слышу. Вы записаны на пленку.

Алик с волнением слушал голос, доносившийся из динамика.

Эти звуки как бы связывали мальчика с мамой, Женькой Кряковым, со всеми друзьями и знакомыми. Экраны сверкали ослепительными улыбками: после охватившей всех тревоги наступила разрядка.

Глава пятнадцатая, приковывающая внимание читателя к акулам, педагогике и художественной самодеятельности

Вместо Молоткова на вахту заступил пилот дублер и штурман Серповский, когда Алик, уже почти полусонный, зашел в кабину своего отца и кулем свалился на поролоновую обшивку пола. Филипп Иванович спал, однако сквозь сон почувствовал, что кто-то появился рядом, и на какую-то долю секунды приоткрыл веки. Заметив сына, он судорожно вздохнул и повернулся на другой бок.

Серповский сидел в пилотском кресле, спокойно наблюдал за приборами и время от времени бросал взгляд на телеэкраны, по которым можно было видеть, что делается в кабинах.

Сейчас Сергей Иванович был одет в специальный космический костюм, снабженный антигравитационным устройством. Впрочем, это была обыкновенная страховка, поскольку в «Эллипсе» можно было вообще обходиться без скафандров. Что же касается взлета ракеты, то экипаж поднимался по трапу в полной форме космонавтов лишь по традиции. Люди долго еще будут отдавать дань традициям.

Так, дирижеры до сих пор появляются у пульта только во фраках. Таким же анахронизмом, как фрак у дирижеров, был трап у космонавтов: им пользовались лишь для утехи зрителей и репортеров.

Приборы показывали, что «Эллипс» каждую секунду покрывает расстояние в двадцать километров. Когда-то такая скорость была пределом мечтаний ученых. Теперь же эта когорта мудрых планировала полет на Марс за какие-нибудь две недели. Жутко вспоминать о караванах, которые под монотонные звуки колокольчиков двигались по знаменитому Шелковому тракту со скоростью наиболее резвых шелковичных червей!

Прошло, быть может, около трех часов с тех пор как Сергей Иванович заменил Ивана Сергеевича. Корабль шел точно по заранее рассчитанному электронной машиной графику. В кабине пилотов мягко светились циферблаты приборов.

Металлические тумблеры на пульте управления как бы подмаргивали Серповскому, и он, пользуясь одиночеством, тоже раза два им подморгнул. На лице его мелькнула какая-то полудетская улыбка. Он еще раз благодушно взглянул на экраны теле-устройства и невольно открыл рот, заметив на одном из них Алика. Мальчуган сидел прямо на полу и, глядя в глаза Сергею Ивановичу, делал какие-то странные кругообразные движения рукой.

Не отрывая взора от мальчика, Сергей Иванович как бы механически прошелся пальцами по тумблерам приборов, — так пианисты делают разминку перед началом концерта, скользя по клавишам. Наступало время связи с Наземным пунктом управления.

— Я «Эллипс», я «Эллипс», — вот уже который раз повторил Сергей Иванович, — полет идет нормально, жду сообщений эн-пэ-у.

В наушниках послышался четкий мужской голос: