Этот несносный Ноготков

— Что?! — возмутился Филипп Иванович. — Вы, милостивая государыня, не обеспечены всем необходимым?! Не забывайте, что вы работаете в единственной на весь Союз лаборатории! В вашем распоряжении такие приборы, глядя на которые станет облизываться любой зарубежный ученый! В вашем распоряжении холодильное устройство, которое вызовет черную зависть у любых наших коллег! А бактерицидная лампа, какой нет ни в одной лаборатории мира! А уникальные вентиляторы! Нет всего необходимогб для работы?! Че-пу-ха!

— Чепуха? — усмехнулась Варвара Никаноровна. — Если это чепуха, то скажите, почему вы не оставили мне этих ваших новейших экспериментальных таблеточек? Опасались, что я их израсходую?

— Ничего я не боялся. И если... — Профессор умолк, как бы пораженный какой-то страшной мыслью. — Постойте! Но я же дал вам эти таблетки, я это хорошо помню! Во флакончике!

— Нет, дорогой профессор, вы этот флакончик забрали домой, домой, и я еще подумала: что произойдет, если вы случайно их проглотите. Они, кажется, действуют на мозг?

— Не только на мозг, — тихо проговорил профессор, и его лоб покрыла испарина. — А вдруг... — Он внезапно побледнел.

— Что с вами? — испугалась Нарзанова. — Дать вам воды?

— Дайте мне такси! — простонал Филипп Иванович.

Остановив первую попавшуюся машину, Филипп Иванович уже через несколько минут вбегал в свое парадное. Но тут он услышал голос, показавшийся ему совсем незнакомым:

— А денежки?

— Какие денежки? — изумился профессор, берясь за ручку двери.

— За проезд, доктор, за проезд, — уточнил шофер. — Троячок.

— Троячок? — изумился Филипп Иванович. — А разве это не институтская машина? Вы разве не Леша Горбунов?

— А ну гони монету, гнилая интеллигенция! — рассвирепел шофер. — Ле-о-ша!

— В чем дело, папа?

Вопрос был задан, конечно, Аликом, вышедшим на улицу из дому.

— Ах ты старая галоша, — не обращая внимания на мальчугана, продолжал шофер. — Денег не даешь! Да ты...

Он не договорил, внезапно повернулся к Алику, почти мгновенно сник и опустил глаза.

— Сейчас же извинитесь перед папой, — тихо сказал Алик. — Ну!

— Прошу прощения, папаша, — виновато пробормотал шофер.

Включив зажигание, шофер подал машину назад, развернул ее и, обдав Алика и Филиппа Ивановича клубами выхлопного газа, скрылся за переулком.

— Какой-то нонсенс, — проговорил Филипп Иванович, с недоумением пожимая плечами.

Уже войдя в гостиную, Филипп Иванович вдруг остановился и, сжав пальцами виски, задал самому себе вопрос:

— Зачем же я сюда приехал?

Звонок, раздавшийся в парадном, помешал Филиппу Ивановичу сразу же ответить на этот вопрос. Открыв дверь, он едва успел отпрянуть в сторону, ибо мимо него, словно стрела, выпущенная из лука, пролетела Елена Петровна. Он заметил разъяренное лицо.

Через минуту, хлопнув дверью спальни, где она сбросила туфли и косынку, Елена Петровна вернулась в гостиную.

Вонзив в своего супруга пылающий взор, она выдохнула:

— Ясно?

— Ясно, — сказал он. — Только не ясно, что именно ясно. Что случилось? Тебя уволили из училища?

— Ты с ума сошел!

— У мамы пропали золотые часы, — сказал Алик. — И это произошло в троллейбусе.

— Ясно? — торжествующе произнесла Елена Петровна. —

Ребенок догадался, а ты... — Она устало махнула рукой. — Да что уж там говорить — что упало, то пропало.

— Вспомнил! — радостно воскликнул Филипп Иванович и рысью побежал в свой кабинет.

— Доктор биологических наук, — страдальчески вздохнула Елена Петровна и многозначительно притронулась указательным пальцем к своему виску.

— Кстати! — совсем некстати воскликнула она. — Будь осторожен, Алик, на улице. Из зоопарка удрал удав восемнадцати метров длины и за каких-нибудь два дня передушил трех девочек, пятерых мальчиков и одного очень красивого водопроводчика.

— Лена! — крикнул Филипп Иванович, выходя из своего кабинета. — Ты случайно не видела флакончик? В нем находились таблетки.

— Мне своих таблеток хватает, не знаю, когда избавлюсь.

— Флакончик я поставил на книжный шкаф, — сказал Алик.

— Фу ты ну ты, — радостно улыбнулся Филипп Иванович, — а я было перепугался — ведь это экспериментальные таблетки.

— Извини, папа, но флакон пуст.

— То есть как это — пуст? А где же таблетки?

— Здесь, — ткнул себя в живот Алик. — Мне понравилось.

— То есть ты их просто-напросто слопал?

— Угу.

— Душегуб! — страшным голосом закричал Филипп Иванович.

— Ты посмотри-ка на своего отца, — иронически усмехнулась

Елена Петровна. — Когда он узнал, что пропали мои золотые часы, то даже глазом не моргнул, а когда пропали его жалкие таблетки или пилюльки, он затевает скандал.

— Да их там и было-то штук пять, не больше, — заметил Алик и посмотрел на папу. Тот лежал в кресле без сознания.

Глава девятая, служащая подтверждением той непреложной истины, что иногда родители недооценивают своих собственных детей

Если бы Филиппа Ивановича вызвали однажды, допустим, в какое-нибудь солидное учреждение и спросили, ч т о он думает о своем сыне, ответ, очевидно, был бы краток: Мальчик как мальчик.