Этот огонь - мой (СИ)

— Настюш, не суди, и не судима будешь. Егору тяжело. Вы должны поддержать его. Он был и остаётся ваш.

— Обещайте, что не будете осуждать, — она повернулась к Татьяне Петровне и Насте. Егор молчал. Он не мог говорить. В горле словно кол застрял.

Татьяна Петровна, плача, махнула рукой.

— Подарки-то! — вдруг вспомнила Вера, и даже как-то повеселела.

— Вот, Настюш, это тебе, на восьмое марта, — Вера протянула коробку с телефоном. — Ты мечтаешь о таком. Нокиа.

Настя прижала белую коробочку у груди. Белый тонкий телефончик, её мечта. У неё был чёрный и громоздкий, Егор свой отдал.

— Татьяна Петровна, "Шанель номер пять" спрячьте, вам только лет через двадцать они будут по солидности. Вот, "Кензо", это вам сейчас. Ваш запах.

Она достала свёрток:

— Николай Степанович парфюм не признаёт. Ему шарф. И привет от меня, жаль, не повидались.

Она достала ещё один свёрток и коробочку.

— Тебе, — протянула Егору. — На двадцать третье "Хьюго босс", а на день рождения свитер. На память.

Егор смотрел на неё, прижимая свёртки к груди. Больше всего ему хотелось умереть. Хотя, он уже умер, ещё вчера. Он знал, что она уйдёт. Но врать и скрывать не мог.

— Всё, — Вера застегнула пуховик. — Хорошо быть девушкой в розовом пальто.

Обняла Татьяну Петровну, рыдающую Настю.

— Я не пущу! — Татьяна Петровна загородила собой дверь. — Куда ты вечером? Одна?

— На вокзал. Не так уж поздно. Сегодня ещё две электрички до Перми, к ночи уже в аэропорте буду. Пропустите. Не обижайтесь, но мне сейчас где угодно будет лучше, чем здесь. Пощадите меня, пожалуйста!

Татьяна Петровна отошла от двери.

— Вера, я подвезу, — Егор сделал последнюю попытку.

— Не приближайся ко мне, — спокойно сказала Вера. — Никогда. Я сама.

Она вышла и аккуратно прикрыла за собой двери.

Сначала она шла шагом, а потом всё быстрее. Через пятнадцать минут была у девятиэтажки. Это был дом, с которого почему-то предпочитали прыгать все самоубийцы города. Настя рассказывала. Они ходили в музыкалку мимо. Зашла в подъезд, поднялась в лифте на восьмой этаж, где всегда было открыто окно.

Ну что же. Надо решиться. Раз, и нет этой боли, от которой невозможно дышать.

Она выглянула в окно. Ей не было страшно. Но внезапно она услышала словно со стороны свой собственный голос.

"Вот так решила сразу за вас двоих? Сама пожила, а ребёнку даже шанса не дашь? А Татьяна Петровна и Настя? А Егор? Весь город будет перемалывать это всё, винить его, смаковать детали. Этого хочешь?".

Вера резко захлопнула окно и побежала вниз прямо по лестнице, без лифта…

Она уехала в Пермь на последней электричке. Ночь провела на вокзале, читая газету с объявлениями. Уже днём она сняла комнату у старушки и купила подержанный компьютер. Приехал совсем молодой парень, установил и настроил компьютер. Как хорошо, что Егор уговорил её оформить банковскую карту и получать туда зарплату от своих "частников"! Ведь она может продолжать работать с ними и из Перми! Во всяком случае, пока не найдёт нечто лучшее. Естественно, она не поедет в Юганск, она обманула Татьяну Петровну. Здесь, в миллионном городе, её никогда никто не найдёт.

Она сохранила в телефоне номера работодателей и номер мамы, который так и не могла запомнить наизусть. Вышла на улицу, пошла к Каме. Был уже вечер. Она вполне могла долететь до Сургута, и даже доехать к себе. Сутки прошли.

Достала телефон, набрала номер Татьяны Петровны.

— Татьяна Петровна, это Вера. Звоню, как обещала. Всё нормально, я долетела. К маме еду. Да. Спасибо вам за всё. Я в роуминге, отключаюсь. Как куплю местную симку, позвоню вам. До свидания!

Она нажала отбой, вынула "симку" из телефона, выбросила её в реку, и решительно пошла к салону сотовой связи. За новой "симкой". За новой жизнью.

Глава пятая

Спустя три года, февраль 2011 года, Пермский край.

Все разошлись. Николай Степанович с Настей уехали домой, забрав с собой Алину. Мать Кристины тоже ушла. Егор и Татьяна Петровна расплатились, но продолжали сидеть в столовой за длинным столом. Татьяна Петровна сняла чёрную косынку.

— Как дела у Серёжи? — устало спросила она.

— Плохо. Из отделения неврозов выписали, но он всё ещё на медикаментах, — Егор сидел, поставив локти на стол, опершись подбородком на сцепленные пальцы.

— Бедный. Как он переживёт?

— Не знаю, мам. Для него это был двойной удар. Ладно я. Моими ветвистыми рогами можно половину города разукрасить. А он не был готов к тому, что Света изменяла ему перед гибелью.

Сегодня они провели сорок дней сразу по Кристине и Свете. Сергей был не в силах, а родителей у Светы не было. Жёны Егора и Сергея погибли в ДТП, катаясь с любовниками. Провалились под лёд на реке в районе. Никого не удалось спасти.

— Ой, Егор, об ушедших не надо плохо…

— А я и не сказал плохого о Кристине. Только о себе. У меня никогда не хватало силы её обуздать, а потом уже просто махнул рукой.

— Егорушка, — мать редко так называла его. Что-то этакое скажет, значит. Боится, но скажет. — Может, Веру разыскать?

— Мам, эта тема закрыта.