Этот прекрасный свободный мир...

   Явление свободных Эллендеров вызвало немалую суету в особняке Рейбернов. К счастью для Роберта, некоторое участие в подготовке приема гостей приняли и другие питомцы хозяев, и даже Мойра соизволила принести поднос с чаем. Роберт только и успевал пододвигать для свободных плетеные кресла, подбирать за маленькой Линдой  игрушки, расставлять шезлонги, раскрывать и закрывать зонты, подавать шапочки для купания, полотенца и халаты, искать забытые в траве солнечные очки, часы, коммуникаторы и женские украшения...

   К величайшему облегчению молодого человека, через пару часов "веселья" дамы решили пощебетать "о своем, о женском" и, прихватив Линду с Мойрой, ушли сплетничать в дом. Свободные Эллендер и Рейберн растянулись на шезлонгах. Роберт подложил им под ноги подушки и уселся за спинками кресел. Наконец, он мог передохнуть.

   -- А все же жаль, Дэнни, что ты не любишь рыбалку, -- заметил свободный Эллендер, словно продолжал давно начатый разговор.

   -- Рано вставать, куда-то ехать, общаться с тупыми питомцами, которые ничего не понимают кроме клева и рыбы -- уволь, -- откликнулся Рейберн. -- Что в этом привлекательного? Я люблю красоту, но чтобы природа была красива, ее надо цивилизовать -- к примеру, как этот парк. Красота подразумевает форму, а где ты найдешь ее в дикой природе?

   -- Я не слишком разбираюсь в красоте, -- заметил Эллендер, -- это правда, но ты же не станешь отрицать, что временами красота должна отступать перед практической пользой? Возьмем рыбалку -- возможно, она и не может похвастать особым изыском, зато позволяет чудесно отдохнуть. Или Арена... я понимаю, это не слишком эстетично, но какая встряска!

   -- Фи... какие-то дикари... -- протянул Рейберн.

   -- Что делать? Обществу нужны и такие питомцы, -- развел руками Эллендер. -- Я признаю, твои домашние любимцы очень милы, но, согласись, нам нужны и "рабочие лошадки", и "домашняя мебель", и "цепные псы"... Кстати, как тебе мой Подарок?

   Роберт поднял голову и прислушался.

   -- Бобби? -- переспросил хозяин. -- Замечательно! Я всегда знал, что ты умеешь выбирать. Но знаешь, "мебель" есть "мебель", с ним не о чем разговаривать. Иногда я даже сомневаюсь, умеет ли он говорить. Только и может сказать: "Да, хозяин, будет сделано, хозяин". Как тебе удалось натаскать его на чтение стихов?

   Эллендер рассмеялся.

   -- А зачем "мебели" разговаривать, Дэнни?

   Роберт закусил губу. Они говорили о нем так, словно его здесь не было, и Роберт не сомневался, что даже если бы он стоял перед их носами, ничего бы не изменилось. Конечно, кто же замечает раба?!

   -- Его обязанность делать твою жизнь комфортной, -- продолжал Эллендар, -- и, слава Богу, этому его обучили, как и умению молчать. Твои любимцы, конечно, мастерски умеют болтать, но, согласись, они не способны обеспечить твой уют. Впрочем, у твой "мебели" тоже есть некоторые художественные наклонности. Раз уж он прижился в твоем доме, дай ему кисти и карандаши и вели нарисовать какую-нибудь картину...

   -- Картины не рисуют, а пишут, -- наставительно поправил Рейберн.

   -- Да какая разница? -- отмахнулся свободный Эллендер. -- Главное, что он это умеет...

   -- "Мебель"?! -- скептически хмыкнул Рейберн.

   -- Ну, да, а иначе, зачем бы я его покупал? -- пожал плечами Эллендер. -- Если не веришь, так испытай его -- вели принести бумагу и карандаши и что-нибудь нарисовать.

   -- Бобби! -- зычный голос Рейберна заставил Роберта вскочить. -- Принесли бумагу и карандаши, живо!

   Когда требуемая бумага вместе с карандашами была доставлена, а Роберт застыл перед хозяином в ожидании дальнейших распоряжений, Рейберн окинул молодого человека недоверчивым взглядом и, наконец, приказал:

   -- Нарисуй что-нибудь...

   Вид лохматой собаки, чешущей лапой за ухом, изрядно развеселил свободных. Судя по всему, реплику Дюрера они не опознали.

   -- Забавно, забавно, -- с видом знатока вещал Рейберн. -- В этом что-то есть. А красками ты работать умеешь? Сможешь написать пейзаж?

   -- Да, хозяин, смогу, -- Роберт склонил голову, чтобы свободные не могли видеть его лица. Почему-то упоминание о живописи вызвало глухую боль, словно они расковыряли почти зажившую рану.

   -- Чудесно! Я хочу, чтобы ты написал этот парк -- и покрасивее. Если, конечно, ты понимаешь, что такое красота. Собаки -- это забавно, но грубо и неэстетично. Если твоя картина мне понравится, я тебе что-нибудь подарю, а пока -- поправь подушку, мне неудобно.

   Роберт опустился на колени, поправил подушку и сползший носок хозяина, вновь скользнул за кресло Рейберна.

   -- Знаешь, Натти, -- доверительно произнес свободный Рейберн, -- ты даже не представляешь, до чего мне надоел Джесс Черч...

 ***

   Когда доктор Черч узнал, что свободный Рейберн поручил Роберту написать картину и велел купить для этого все необходимое, он скривился, словно узрел пятно на белоснежной скатерти.