Этот сладкий голос сирены

- Ну что ты! – сопротивлялась сконфуженная Забелина. – У меня все есть!

Простившись с Тибайдуллиным, Забелина отправилась навестить мать, она могла делать это теперь в любое время дня и ночи. Другое дело, что для матери Забелиной это стало уже совсем безразлично. Она общалась исключительно с декабристами и в этот священный круг не были допущены ни ее дочь, ни Саша Пушкин. Забелина не могла с этим смириться и старалась посвящать мать в самые мелкие детали своей жизни, надеясь, что мать к ней все-таки вернется. Вот и теперь она описала визит Тибайдуллина самым подробным образом, напомнила кое-какие детали из прошлого и, как доказательство, протянула шоколадку. Но суровая старушка оставалась по-прежнему безучастной, шоколадку съела со спокойным достоинством, а потом заметила:

- Что-то Бестужев-Рюмин опаздывает…

Не успел Тибайдуллин обойти всех старых друзей, как на него свалилась новая напасть – в квартире появился Горовой. Была ли это фантазия Тибайдуллина или натурально фантом, призрак Горового, трудно сказать, но это видение преследовало его повсюду. «Горовой» ходил по кухне, сидел в любимом кресле старика Тибайдуллина, заглядывал в ванну и туалет, скрипел половицами, бесцеремонно хлопал дверями и даже выходил на балкон покурить. Вначале, каждый раз при виде его, Тибайдуллин испытывал страшное потрясение, порой даже не очень совместимое с жизнью, бежал прятаться, закрывался на все замки, а один раз чуть не надорвался, пытаясь придвинуть к дверям тяжелый шкаф. Но потом этот отчаянный детский страх прошел и сменился такой же отчаянной яростью. Теперь при виде Горового Тибайдуллин хватал первый попавшийся под руку предмет и, угрожающе им размахивая, бросался вдогонку. Как-то он швырнул в него именной отцовский кортик (последняя реликвия, оставшаяся у него от отца). В таких случаях Гооровой на какое-то время исчезал, появлялся реже, особенно после истории с кортиком, но дразнить Тибайдуллина не переставал.

Мелькал он перед Тибайдуллиным и на улице. Было, когда яростный Тибайдуллин, подхватив с земли кусок отколовшегося асфальта, вскочил за ним в отъезжающий троллейбус, чем до смерти напугал публику – двух пенсионеров, студента и беременную женщину с мужем. Женщина подняла такой визг, что муж, сам довольно зверской наружности, дал Тибайдуллину хорошего тычка и выбросил на следующей остановке…

Сквернословие в ушах, хоть и с разной степенью интенсивности, но не смолкающее, ужасно мучило Валентина Петровича, несколько дней он просто не мог спать. Перепробовал разные средства, наконец, догадался заливать в уши водку. От этого голоса пьянели, мычали что-то нечленораздельное и на какое-то время затихали. К водке они оказались нестойкими и через неделю упорного воздействия алкоголем деградировали и замолчали вовсе. А Валентин Петрович стал думать, как жить дальше. «Не я этот мир обустраивал, - думал Валентин Петрович как-то примерно так, - не мне в нем и распоряжаться. Разочарования и максимализм уже не по возрасту. Остается делать, что можешь, и не ломать голову над неразрешимыми вопросами…» Приняв такое решение, Валентин Петрович вернулся к работе.

Был скудного окраса, серый и теплый осенний день, время после обеда, когда позвонила Римуля.

- Папа пропал, - коротко сказала Римуля.

- Когда? – спросил Валентин Петрович.

- Наверное, утром…

- Пропал или, наверное, пропал?

- Пропал… - с трудом выговорила Римуля. – Он не пришел обедать, я позвонила на работу, сказали – утром не приходил…

Валентин Петрович почувствовал, как в сердце впивается холодная, колкая иголка, а в ухе какой-то задохлик прошелестел: «Накось-выкуси!» Еще когда Тибайдуллин жил у него в ведомственной квартире, Валентин Петрович вмонтировал ему в карман куртки маленький чип, красной точкой отмечавший свое местоположение на карте в карманном его компьютере. По этой точке Валентин Петрович и отыскал Тибайдуллина в парке Космонавтов во время злосчастной дуэли с Горовым. С тех пор продвижение Тибайдуллина в пространстве Валентин Петрович не отслеживал – вообще-то он терпеть не мог без дела лезть в чужую жизнь. А чип этот потом просто забыл вынуть. Не прерывая связи с Римулей, Валентин Петрович достал компьютер, величиной с электронную записную книжку, и открыл карту. В пределах города Тибайдуллина не было. Валентин Петрович расширил обозреваемое пространство и расширял его до тех пор, пока не обнаружил Тибайдуллина, красную точку на экране, на пути следования междугородней электрички.

- Я скоро буду, - сказала Римуля и отключилась.

Холодая иголка опять впилась в сердце Валентина Петровича, он понял, что красная точка, Тибайдуллин, продвигается в том самом направлении, к той самой реке, на той самой границе, туда, откуда и пошла вся пакость…