Этот свет

– Но ведь врачи дают тебе еще по меньшей мере неделю, – встревожился он, приложив ладонь к ее животу.

Она улыбнулась и подтолкнула его к выходу.

Ален взял заранее приготовленный чемодан, действительно набитый нужными в поездке вещами, и вышел из дома. Закинув багаж в машину – он так и пролежит там все три дня – Берг выехал за ворота и направился в Университет. Последние несколько месяцев, с того самого дня, как он понял, что эксперимент состоится, он постоянно менял ворота, через которые въезжал на территорию. Так что теперь охрана ничуть не удивится, если вечером Берг не минует тот же пост, где его видели утром. Не выходя из машины, он махнул рукой Стиву, вот уже лет десять нажимавшему кнопку электрических ворот. Вообще-то он был обязан предъявить свой допуск на эту огороженную территорию, где располагалось несколько внушительных лабораторных комплексов, однообразно-серых и одноэтажных. Берг уже и не помнил, когда охранники в последний раз досматривали его документы.

Он взглянул на часы: до появления Марека оставалось еще около получаса, этого времени как раз хватит, чтобы собраться с мыслями и еще раз проверить систему. Он отпер единственную дверь в отдельно стоящем приземистом здании криобиологической лаборатории и оказался в привычном полумраке, но он и так знал, где здесь что находится. Полностью раздевшись и затолкав костюм и все остальное, включая письмо, в свой шкафчик, он тщательно запер его и сунул ключ в карман своего стерильного халата.

Посещение душевой заняло ровно десять минут. Влажные волосы пришлось приглаживать ладонью: не лезть же в грязный шкафчик за оставленной в кармане расческой!

Ровный, “аварийный” свет в коротком сером коридоре мягкими бликами играл на блестящих металлических табличках, привинченных к дверям. Берг поднял второй рубильник, подводя энергию к установке, и в ответ услышал, как щелкнули запорные механизмы дверей, переключаясь с постоянного тока от батарей на переменный от генератора. Второй рубильник установили лет десять назад, чтобы разделить электропитание вивария, в то время только принявшего крупных животных, и остальных помещений лаборатории.

Как ни странно, Берг совершенно не нервничал; похоже, вся его эмоциональная энергия была поглощена тысячами часов, проведенных им в подготовке решающего эксперимента на себе, растворилась в сотнях опытов на животных и бессчетном множестве хладнокровных обсуждений с коллегами промежуточных результатов. Он вошел в главное помещение всего комплекса, то, где стоял саркофаг. К нему тянулись змеи проводов, почти погребенные под грудами датчиков, фиксирующих все мыслимые параметры внутренней среды. Центральный компьютер сети, поддерживающий функционирование системы как целого, ответил на прикосновение к кнопке питания слабым урчанием. Несколько минут продолжалось тестирование отдельных блоков, и в это время Берг последовательно включал криогенную установку, компрессионную секцию, обеспечивающую необходимое давление жидкости и одновременно осуществляющую циркуляцию газа в саркофаге, и наконец электрический контур, компенсирующий магнитное поле Земли. На дисплее вспыхнула и замигала зеленая панель – это означало, что достигнута первая степень готовности комплекса к эксперименту. Синюю он уже не увидит, находясь в состоянии клинической смерти, медленно плавая в питательном растворе, насыщенном кислородом.

Берг просеял оперативную память компьютера и убедился в том, что все необходимые программы запущены и в то же время отсутствует рабочий мусор и лишние резиденты. Тут же крутилась программа экстренного выхода на режим прекращения опыта и оживления тела, рассчитанная на случай природного катаклизма вроде землетрясения, когда может возникнуть угроза физического разрушения генератора или одного из компонентов системы. Самому себе Берг признавался, что она ни разу не была опробована в реальных условиях, а потому он не был до конца уверен в ее работоспособности. Но не мог же он учинить в собственной лаборатории землетрясение или пожар! В то же время имелась программа постепенного оживления тела, которую и предполагалось задействовать спустя шестнадцать часов после смерти подопытного. Так или иначе, за все время эксплуатации комплекса сбоев в его функционировании никогда не было, и Берг был уверен, что так же будет и в этот раз.

Таким образом, три часа займет постепенное угасание жизненных функций организма, шестнадцать – собственно состояние смерти и еще четыре – оживление. Еще порядка сорока часов потребуется на курс реабилитации, который полностью восстановит работоспособность организма Берга. Условия здесь, конечно, не такие, как в клинике, но выбирать не приходится.