Этрусская химера

— Вы правы. К нашему стыду действительно многие этрусские древности оказались украденными или проданными нелегальным путем. Конечно, у нас надежная охрана, но однажды вломились и к нам. Забавно, что вы упомянули этрусские предметы. Украли только одну вещь, великолепнейший этрусский килик, и ничего кроме. Конечно, вы знаете, что такое килик? Чаша для питья с двумя ручками? Вероятно, работы Мастера Бородатого Сфинкса. Не сомневаюсь, что его украли по заказу. Сосуд этот кому-то понравился, и, чтобы завладеть им, этот человек нанял специалиста.

Женщина, вернувшаяся с заказом Розати, чуть приподняла брови, увидев нас вместе, и спросила, не принести ли нам еще вина. Мы согласились.

— Меня раздражает, — заметил Розати, как только она отошла, — та манера, в которой она говорит о Джанпьеро Понте. Я просто не мог не услышать ваш разговор с ней. Я был знаком с Понте. Не могу назвать его другом, однако он был моим достаточно близким знакомым, и мне не нравятся пошедшие о нем сплетни. Кто может сказать, что именно способно подтолкнуть человека к такому поступку? Конечно же, не стоны ветра над утесами. Он оставил очаровательную жену и детей, это ужасная трагедия.

— Безусловно, — согласилась я.

Невзирая на мрачное начало, час, потраченный мной на разговор с Розати над вторым бокалом вина, трюфелями и «эспрессо», постепенно увеличивавшими меру моего благодушия, оказался весьма приятным. Он рассказал мне о некоторых соседних достопримечательностях, которые, по его мнению, стоило посмотреть, и продемонстрировал отличные познания в отношении всей Тосканы. Я узнала кое что о рынке этрусских древности, впрочем, ничего особо существенного он мне не сказал. Пожаловаться я могла только на то, что он оставил свой сотовый телефон включенным и трижды отвечал на звонки, сидя напротив меня. Пусть я могу произвести впечатление старомодной, однако мне абсолютно не нравится слушать чужие разговоры, находясь в ресторане, особенно если разговоры эти ведутся за моим собственным столиком. Он договорился о встрече с одним из звонивших, слегка поспорил со вторым и попросту отмахнулся от третьего. А потом сам позвонил кому-то, сообщив, где находится.

Во время разговора я упомянула о том, где остановилась.

— Очаровательное место, — сказал он. — Если ваши друзья еще не приедут, быть может, мы отобедаем с вами сегодня вечером в отеле. Обещаю не брать свой телефон. Вижу, вы не одобряете его.

Я колебалась, наверно, на секунду дольше, чем следовало бы.

— Я не думаю давить на вас. И не сомневаюсь в том, что вы заняты, — продолжил он. — Давайте сделаем так: я буду в обеденном зале в восемь часов. Если вы придете, чудесно. Если нет — ничего страшного, у меня нет других планов.

— Скорее всего, я приду, — сказала я. Почему, собственно, нет. Все лучше, чем сидеть у себя в номере.

* * *

Оказавшись в отеле, я проверила почту. Никаких сообщений мне не было, и я решила, что могу пойти пройтись. План «А» сработает, попыталась я уверить себя. Надо только быть терпеливой и дождаться новой встречи с Лейком. К вечеру, чисто случайно я оказалась у подножия утесов. Над головой моей оказались прямо-таки первобытные обрывы и разверстые расщелины, где свистел и стонал ветер. Нетрудно было понять, что создало их. Образованные мягким желтым песчаником сверху, снизу они сложены серой глиной. Воды, выпадающие на камни Вольтерры, просачиваются вниз под поверхность камня, размягчают глину и придают подвижность почве. Время от времени огромные глыбы сваливаются с высот вниз. Можно сказать, что утесы во многом наделены собственной мрачной красотой, однако они действительно представляли собой место, привлекательное для впавших в депрессию, отчаявшихся или же просто уставших от жизни. Я подумала о Понте, человеке мне неизвестном, и Годаре, с которым я не провела и часа; обоих уже не было в живых, и, возможно, они расстались с жизнью по собственной воле.

В опасной близости у края утеса располагались руины старинного здания. Стены его растрескались и обрушились, здание казалось заброшенным и забытым, предоставленным собственной участи, и кончина его приближалась вместе с краем обрыва. Скоро оно последует из этого мира — следом за Понте, древними стенами и некрополями этрусского города и куда менее древними сооружениями, рухнувшими в темную пропасть, когда земля разверзлась под ними. Разглядывая руины этого монастыря, я вдруг ощутила некое родство с ним; одинаково беспомощные, не имеющие возможности сдвинуться с места, оба мы увлекались течением событий к бездне. Я пожалела о том, что встретилась с Кроуфордом Лейком, что его деньги и мои собственные амбиции ослепили меня. Раздосадованная тем глубоким впечатлением, которое произвело на меня это место, я заставила себя вернуться в отель, чьи освещенные окна и людные помещения уже казались мне чем-то вроде убежища.