eulogy blue (СИ)

- Неважно, - да, связано, блядь, оставь в покое мои кошмары. они снятся мне оттого что все стропила существования рухнули и остался только тесный тягостный ужас тебя потерять, как можно этого не понимать, все банки сорваны, гробовой клаустрофобический ужас, и каждый угол обращается в опасность, и каждый прохожий угрожает, потому что я не могу с ним сравниться, всего лишь я всего лишь хуже каждого и всех вместе взятых. Если бы ты просто могла сожрать меня как чертовы вишенки из бокала. если бы ты хотя бы машинально задерживала на мне взгляд, когда в голове проходят все эти неизвестные мне процессы - просчет, рассчет или вычисление - дома часами сидит и пялится в пепельницу, или в тарелку, или в экран с цифровыми муравьями белого шума. часами сидит, пялится, ведет внутреннюю борьбу. что бы я ни говорил в такие моменты - это неважно, неважно, как приемник человека, который любит музыку, но не может отвлекаться на нее в процессе драки, столько куда более важных вещей, бизнес, работа, имидж, популярность, базальные потребности. я не хочу целовать тебя в рот потому что почувствую в нем привкус чужих слюней. ты не хочешь обнимать меня в тесной щели между металлическими панелями стен, куда мы выходим наконец по окончанию смены из клуба, потому что все вокруг это видят и частично твои сотрудники, но на несколько минут я заставляю тебя силой, поверх плеч, жмусь и замираю примагнитившись лбом к ключице под черной тканью, для того чтобы немного унять щелочное шипение распада в солнечном сплетении, вынесенное из сна. для того чтобы уловить у тебя в пульсе отголоски чужих вибраций. на секунду пришедшая с утра в голову идея гаснет в желании плыть по течению и позволить тебе отдыхать привычными способами, но снова вспыхивает, потому что я должен хотя бы попробовать, чтобы сиять ярче, чтобы ты не висела одна на своем кабеле в пустоте, может, поможет, и кому же еще тут быть в подмастерьях, как не тебе, с твоим-то пристрастием к экстравагантным зрелищам.

4.

- Нет, еще крепче обними, - вполголоса командует Райдер и жмется всем телом, повисая на шее из-за разницы в росте, вытянувшись на цыпочках, чтобы касаться носом уха. Отступать больше некуда - за спиной металлическая панель стены. Джоди следует указанию настолько, насколько может преодолеть свое нежелание навредить, так что хрупкие майоровы ребра трещат под предплечьями, а дыхания и сердцебиения мешаются в единый брейккор.

- Именно так, - задыхаясь, шепчет Райдер. - Очень тесно, а больше ничего страшного.

Старлею странно и неприятно думать, что самообладание все еще при нем только благодаря отшлифованным годами нелегкой службы нервам и окружающей темноте. Его обиталище - захламленное и неопрятное, но, тем не менее, это место, которое он может с уверенностью назвать своей территорией. Жить Джоди предпочитает под лозунгом paint it black, так что рядом лампочек по потолку пользуется лишь тогда, когда теряет в вечном погруженном во мрак беспорядке очередную мелкую вещь, а в остальное время единственным источником освещения служат два монитора на столе да диодные очи бессонного и безотказного компьютера.

- А? - растерянно говорит Джоди, а Райдер щекочет выдохом его мочку, вдумчиво целует в яремную вену на шее, и в этот момент старлей очень ясно ощущает, как сильно он жалеет о том что позволил себе предпочесть личные мотивы служебным и по окончанию допроса увез иностранного знакомого к себе домой, вместо того чтобы сдать местным сотрудникам диктофон с материалом, который в два счета проканал бы за признание, и с чистой совестью уехать в привычном одиночестве.

- Ты только понимай, что я говорю, и можешь делать со мной что хочешь, - легко и просто отвечает Райдер. Старлею неприятно думать, что белая рубашка, сквозь которую к нему жмется чужеземный псих, на груди вовсе не белая от высохшей крови из женской глотки, за пролитие которой майор в отделении нынче ночью и оказался - дрожащий, заговаривающийся, потерянный, с изрезанными ладонями и лицом слишком бледным, чтобы производить впечатление живого человека. Глаза бредово сверкают - плутон, от него за километр веет плутоном, и Джоди с невольным злорадством находит это естественным - кто же еще, как не Райдер. Уж он понимает; если бы не понимал, майор никогда не оказался бы там, где сейчас находится, только вот действия за этим следуют чересчур неожиданные.