EURO-2008. Бронзовая сказка России

Беспокоит меня в этом смысле одно. Прямо рядом с гостиницей расположена церковь, из которой каждый час раздается оглушительный колокольный звон. Вопрос в том, в какое время суток он начинается. По опыту Леоганга, где бригада «Спорт-Экспресса» живет как раз в непосредственной близости к церкви, колокола начинают заливаться в семь утра. Не хотелось бы, чтобы сегодня подъем у игроков произошел раньше, чем они планируют.

На 12.45 в пресс-центре стадиона «Тиволи» была назначена пресс-конференция Гуса Хиддинка и Сергея Семака. Перед тем, как главный тренер и капитан на нее поехали, у выхода из отеля произошел показательный для Хиддинка эпизод. Момент выхода нашего дуэта из гостиницы начал снимать фотокор Александр Федоров, но это отчего-то вызвало нервную реакцию охраны, начавшей закрывать объектив ладонью. И тут Хиддинк, хорошо знающий Федорова, счел своим долгом вмешаться, жестко заявив охране: «Что вы делаете! Человек работает, не мешайте ему!» Более того, потом не направился сразу к машине, которая должна была отвезти его на пресс-конференцию, а подошел к главному секьюрити, приставленному к сборной от австрийской стороны, и сделал ему внушение на тот же счет.

Уважение к собственному труду начинается с уважения к труду других людей, и голландец это отлично знает. И пусть до матча с испанцами к тому моменту оставалось чуть больше суток, тренер посчитал нужным обратить внимание на такую, казалось бы, мелочь.

И не только на нее. Появившись в зале для пресс-конференции и заняв свое место, Хиддинк пожаловался организаторам: «Здесь темно, я не вижу людей. А мне всегда нужно видеть лица людей, на вопросы которых отвечаю».

Большей частью голландец отвечал на вопросы серьезно. Но однажды проявил чувство юмора, лишний раз доказав, что ни о какой нервозности в его поведении и речи быть не может. Произошло это после того, как Семак в ответ на вопрос о том, как ему работается с Хиддинком, сказал:

— Надо отдать должное Гусу Хиддинку за тот микроклимат, который царит в команде. Он не зависит ни от каких источников извне, мы не испытываем прессинга, никто со стороны на нас не давит.

Тут тренер под хохот заполненного зала вставил ремарку:

— Хорошо говорит. Завтра будет играть.

В остальном Хиддинк был серьезен. Порой — даже очень. Его спросили:

— Из интервью, которые вы дали российской прессе, следовало: вы хотели, чтобы Погребняк был заявлен на турнир и играл на уколах. Это действительно так?

— Это интересная тема, — ответил Хиддинк. — Довелось прочитать — правда, не в русской прессе, а в некоторых западных источниках, — что, оказывается, я хотел заставить Погребняка играть.

Я первый, кто понимает важность и престижность этого турнира. Но также я первый, кто защищает здоровье своих игроков. После того, как доктора дали добро, чтобы Павел готовился к турниру, решение мог принять только он сам. Никогда никого не заставлял играть в ситуации, когда здоровье находится под угрозой. Но после «зеленого света» на участие в Euro, полученного от врачей, все зависело только от самого Погребняка. Каждый, кто придумывает другие трактовки этой истории, откровенно лжет. Очень хотел бы, чтобы эти люди сделали шаг вперед и посмотрели мне в глаза.

Шаг вперед отчего-то никто не сделал.

Семак, в свою очередь, заявил:

— Мы преодолели очень сложный этап подготовки, но главное только наступает. Завтра — тот день, когда каждый из нас должен показать свою лучшую игру. Тогда, думаю, мы сможем добиться хорошего результата.

После окончания пресс-конференции я спросил Семака: