Ева

– Алло, Бабуль, ты меня слышишь? Прием!

– Ева, слышу, прием.

Связь плохая, постоянный шум, слова прерываются. Ева старается говорить тихо. Ей кажется, что Подполковник везде, что он следит за ней.

– Бабуль, Подполковник – монстр. Я говорю – монстр. Алло. Куда ты меня отправила?

– Ева, ты должна быть сильнее. Все будет хорошо.

– Бабуль, такими темпами хорошо быть не может. А можно я хотя бы на день вернусь домой, почувствую себя человеком?

– Ева, я не слышу, потом поговорим. Конец связи.

Шум.

Ева выключает рацию, садится на камни, смотрит на небо и шепчет:

– Конец связи…

День девятый

Ева в бандане – так велел учитель. Так безопаснее. Не стоит лишаться единственной косы. Волосы немного отросли, конечно, но вторая коса еще коротка, и ею пока можно поранить только собственную шею. Ева стала двигаться быстрее. Но этого все равно недостаточно, чтобы уклоняться от непредсказуемых и стремительных ударов Подполковника. Учитель блистательно ощущает собственное тело. Он спокоен и одновременно неописуемо быстр. Ева пытается найти в себе спокойствие, хочет быть стремительной, как учитель. С шахматами у нее до сих пор так же паршиво, как раньше. Она постоянно проигрывает, но хотя бы научилась внимательно следить за игрой.

– Можно спросить?

– Уже спросила.

– И что вы ответите?

– У этого вопроса нет ответа. Пытаешься острить?

– В любом случае спрошу. Кто еще был вашим учеником?

Подполковник отвечает, не отрывая взгляда от шахматной доски:

– Из Герберов – Анна.

– Дочь Гербера Четвертого? – Ева ошарашена.

– Да, это было давно, еще до войны.

– Она не сражалась на войне.

– Знаю. Отец приберегает ее для особых случаев.

– Получается, вы с ними общались.

– Только с Анной. Она довольно независимая, каким бы странным ни казалось это слово для Герберов.

– То есть они сражались с нами не в полную силу?

– Видя, как дико ты сражаешься, я могу только подтвердить, что ты проиграла тогда и проиграешь снова, если не изменишь отношение к искусству боя. Ты снова готовишься к войне?

– Да. Я обязана закончить начатое.

– Жажда войны – психическое расстройство.

– Но я…

– У тебя нет своего «я». – Подполковник совершенно спокоен. – Любая война лишает людей их «я».

– Мы должны восстановить справедливость.

– Хорошее желание.

Ева не понимает, это он серьезно или издевается.

Вообще трудно понять, когда Подполковник говорит серьезно, а когда шутит. Сомнения червями вгрызаются в Евины сердце и мозг. Она не спит всю ночь, пытается вспомнить все детали войны, анализирует последовательность всех шагов. И приходит к страшному для себя выводу. На победу не было шансов. Но почему, почему она тогда была так уверена и верит до сих пор?! Что ею движет? Мания убийства, месть, безумие или стремление к справедливости? Наверное, все сразу. Она пожертвовала Артуром. Из-за нее семилетний мальчик, скорее всего, погиб. Многие погибли.

Все, все те, кто стремится изменить погрязшие в грязи и лжи города, точно знают, чего хотят. Справедливости. Нет, это не безумие. Это исступленное желание изменить жизнь. Жизнь не должна быть такой, как сейчас. Обезумев, броситься в огонь, пытаясь его погасить, – вот что было главной причиной участия в войне. А теперь будет иначе. Ева лежа смотрит на потолок и спрашивает:

– Ты тоже думаешь, что война против Герберов – безумие?

Потолок сух. Ни капли. Ева поворачивается к окнам и смотрит на черные контуры гор. В ее усталых глазах отражаются звезды. Ева начинает мысленно считать и, не досчитав до десяти, засыпает.

День десятый

С каждым днем Ева бегает все быстрее. Ни одной царапины. Она сосредоточена и видит каждый кустик, каждую колючку. Слышит каждый звук, чувствует каждое движение. Подполковник учит ее чувствовать, познавать собственное тело. Ева носится по лесу, как ветер. Она двигается уверенно и раскованно.

У нее есть несколько лишних минут до возвращения. Добежав до реки, останавливается, переводит дыхание и достает рацию:

– Бабуль, прием. Бабуль!

– Ева, прием, все в порядке? Я еще сплю.

– Да, Бабуль, все прекрасно. Пожалуйста, передай рацию Марату, мне нужно поговорить с ним, прием.

Кажется, проходит целая вечность, прежде чем она слышит голос Марата. За это время Ева успевает сосчитать выброшенные рекой на берег камни, гнезда на поваленных деревьях и мысленно прочертить все варианты перехода через реку.

– Ева!

– Марат, послушай. Мне нужно, чтобы ты отошел в сторонку, есть разговор, прием.

– Я стою далеко от дома, Бабушка не со мной, прием.

– Ты должен встретиться с Анной, убедить ее не участвовать в войне. Прием.

Слышны только радиопомехи.

– Марат, алло, прием.

– Анна? Я правильно понимаю, о ком речь? Прием.

– Да, да. Именно с ней. Прием.

– Она всегда окружена телохранителями, практически не бывает в одиночестве, прием.

– Марат, ты же найдешь способ незаметно приблизиться к ней, у тебя это хорошо получается, ну пожалуйста. Прием.

– Ладно, не проблема – сделаю. А если я влюблюсь в нее? Прием.

– Лучше, если она в тебя влюбится. Конец связи.