Ева для Инквизитора

Внутри оказалось не так много народу, а еще было тепло и вкусно пахло кофе и выпечкой. Даже мой многострадальный после утренней тошноты желудок воспрянул духом и захотел чего-нибудь сладкого и почему-то хрустящего.

— Странно, — пробормотала я, когда Лиля выслушала мои пожелания и передала их официантке.

Мы устроились за столиком в углу зала, где тише всего звучала музыка. Удобные кресла и небольшие столики, где не надо тянуться за чем-нибудь. Я чуть поерзала и выдохнула. Да, весьма комфортно. Сняла шляпку, и Лиля снова удивилась. Ну да, согласна, на голове убор смотрелся как обычная шапка. Иллюзия. А теперь перед ней возникла старомодная шляпка с кружевами.

— У тебя две вещи?! — В ее голосе звучал едва ли не ужас.

— Ага, — решила я соврать. Меньше знает — крепче спит.

— Я даже не слышала, чтобы кто-то носил две вещи!

— Что ты вообще о них слышала?

Да, мы незаметно перешли на «ты».

— Очень мало. Говорю же, бабушка, когда мне отдавала чулки, уже мало что соображала. Но в один из периодов прояснения сознания сказала, что они мне помогут в будущем, в танцах.

Лиля замолчала, так как подошла официантка с нашим кофе и пирожными. Я выбрала торт с необычным названием «медовик». Вкусно, сладко. Спустя две ложки желудок решил, что больше не хочет, и я сосредоточилась на кофе и на разговоре. Но настоящее имя не назвала, не рискнула.

— Элизабет, я с детства танцевала. С трех лет меня отдали в школу танцев, а к семи годам я ездила по городам с нашим ансамблем. И так до шестнадцати лет, пока меня не отправили учиться в Париж.

— О как.

— Да, у меня обеспеченная семья. Мама бредила, да и бредит Францией. Ей хотелось, чтобы единственная дочь получила образование в Европе. А мне было… все равно. Я жила танцами. Там была возможность продолжать ими заниматься.

— При чем здесь чулки?

— Они оказались волшебными. Ну, так мне тогда казалось. Сначала я не стала всерьез воспринимать бабушкины слова. Ну кто в здравом уме натянет старые чулки? Но я бабушку любила, а та очень просила надеть их на выступление.

Лиля сделала глоток кофе и продолжила:

— Ну я как-то раз и надела. Элизабет, было чувство, что внутри меня поселился кто-то, дающий вдохновение. Я танцевала тогда сольный танец. И зал в конце просто встал и хлопал. Понимаешь?! В тот момент я ступила на кривую дорожку. Я впала в зависимость от чулок сразу же.

Я вздохнула и машинально отломила еще кусочек торта. Он остался лежать на тарелке, как и несколько предыдущих. Да, по документам мне тоже было известно: вещи Дамаль по-разному влияли на владелиц. Кто-то впадал в зависимость быстрее, кто-то сопротивлялся годами. Но итог один: все со временем начинали испытывать болезненную тягу. Мало кто сумел отказаться от них. Добровольно, во всяком случае.

— Твоя бабушка страдала только маразмом?

— Ноги еще болели, — откликнулась Лиля. — Она все просила меня надевать чулки только на выступления. Мол, иначе я расплачусь здоровьем. Но вот серьезно, кто послушает таких советов, да еще в пятнадцать лет.

Боже, она впервые надела вещь в пятнадцать лет?! Чем моложе человек, получивший вещь Дамаль, тем он податливее ее влиянию.

Вывод: лучше бы мне попался платок лет эдак в семьдесят.

— И… ты начала сразу часто их носить?

— Нет, сначала только на выступлениях. Но потом, уже в Париже, мне понравился один парень в коллеже. Ну и…

— Ясно, — вздохнула я.

— Да, я решила понравиться ему.

— Извини, но мне кажется, что тебе необязательно носить чулки для внимания мужчины.

— Скажи это шестнадцатилетней, — хмыкнула Лиля. — Тогда думаешь совсем по-другому. Я надела чулки на занятия один раз, второй. И заметила, что моя походка заставляет мужчин смотреть мне вслед. Понимаешь, это пьянит. Сначала немного, а потом все сильнее я чувствовала себя хозяйкой положения. Знаешь, как серый кардинал или тайная королева. У тебя две вещи, Элизабет, ты такого не чувствуешь?

— Нет.

— А что ты ощущаешь?

— Когда их снимаю, то легкое сожаление, без них — отвращение, а когда они на мне — прилив энергии. А как так получилось…

Я перевела взгляд на ее кресло. Губы Лили тронула легкая улыбка без малейшего проблеска радости.

— О, ту историю можно увековечить в книге. Когда мне было девятнадцать, я с приятелями поехала на горнолыжный курорт. В Швейцарии.

— О… — только и могла я сказать.

— Ну да, — кивнула Лиля, — предки спонсировали, почему бы и нет? И там были любительские соревнования. Раз в две недели. Мы же приехали туда на месяц. И там я выяснила, что чулки помогают и когда катаешься на лыжах.

— О не-е-ет! — простонала я.

— Сейчас вспоминаю ту себя и чувство, что там не я управляла телом, а кто-то чужой. Знаешь, это как оргазм, когда ты побеждаешь.

Чулки нашли слабость Лили — тягу к лидерству, к победе. И активно применили ее.

— Ты победила в обоих соревнованиях?

— В первом — да, а потом приехали они.

Лиля замолчала, а я не торопила ее. По влажному блеску глаз поняла: дальше рассказ получится совсем невеселым.