Эва, дочь трактирщика

Ева отложила перо, встала из-за стола и, посмотрев на женщину, на чьем лице появились несколько красных пятен, произнесла невозмутимо:

— Хорошо, тетя. Раз пятно на лестнице важнее рецептов, которые могут спасти наш трактир, я сейчас же его вытру.

Годвин усмехнулся, когда дочка Брокка пошла на кухню за ведром и тряпкой, и посмотрел на жену, которая, сложив руки на плоской груди, победоносно вздернула нос. Да, с его Рокильдой не поспоришь!

Вскоре Эва вышла из кухни с пустым ведром: вода кончилась.

— Заодно к колодцу сходишь, — протянула Рокильда.

— Мне нельзя ходить по улице одной, — ответила Ева.

— Чего это нельзя?

— Отец запретил.

— С каких пор?

— Девушкам опасно гулять одним.

— Да какая ты девушка! — вырвалось у Рокильды, но она быстро исправилась: — Ты выглядишь слишком взрослой для девушки, и никто к тебе не пристанет.

— Сам схожу, — вызвался Годвин.

— Сиди! — рявкнула на него жена. — Эва, это глупо! Что, тебе теперь и к колодцу сходить нельзя?

— Нельзя.

— Чушь! Тут недалеко.

— Я отца не ослушаюсь, — не поведя и бровью, сказала Ева. — Если кто-то другой принесет воду, я помою лестницу.

— Я принесу, че уж, — снова встрял Годвин и даже пошел было к ведру, но Рокильда снова рявкнула на него:

— Нет! Ты, — женщина указала на Еву, — пойдешь на улицу к колодцу и принесешь воду. Я терпела все эти дни, молчала, но больше не стану! У нас рук не хватает, работы полно, а ты, кобыла здоровая, только и приходишь сюда, чтоб поесть! Мои сыновья тут днюют и ночуют, помогая во всем, а ты только бумагу мараешь да настойки дорогущие покупаешь! Не стыдно?

Ева не стала ругаться только потому, что в словах тетки была доля правды. Ева всем объявила, что будет помогать в трактире, и помогала, но пока эта помощь выражалась только в планах и подсказках Брокку. Хотелось, конечно, из чистого духа противоречия остаться при своем и никуда не ходить, но даже эту ситуацию можно себе на пользу повернуть – например, выторговать у отца право выходить одной, а если что на Рокильду свалить: мол, тетя отчитала.

В общем, девушка проговорила покладисто:

— Хорошо, тетушка, раз это так важно для вас, я схожу за водой.

Взяв ведро, Ева вышла из «Пестрого кота», оставив свои записи на столе: при всем желании их никто не прочитает, ведь в этом мире вряд ли кто-то знает русский. Но эта перестраховка была лишней, ведь братья Лэндвики и их жены читать и писать не умеют. Из всей семьи только Симон да Эва грамотные – Симона мастер из купеческой гильдии грамоте обучил, а Эву – жрицы при храме.

Где колодец, Ева знала: видела как-то, когда с отцом к трактиру путь сокращали. Выбрав этот же путь, она вышла на Спуск – так называют улицу, ведущую к порту, и начала подниматься по ней.

В Ренсе стояла поздняя весна, и лето уже было совсем близко. Сколль готовился к началу темного тина, когда мужчины устремляются в храмы бога Айра Гневного, главы здешнего пантеона богов и супруга Миры Милостивой. В храмы они спешат за прощением грехов, иначе, как здесь считается, Гневный бог непременно накажет во время своего тина, ведь всегда есть, за что наказать.

Для горожан начало каждого тина – время особенное и оживленное, потому что начинается с ярмарки. Обычно члены поварской гильдии участвуют в ярмарках: устанавливают палатки в разрешенных местах и продают угощения. Повара договариваются, и каждый приносит на продажу то, что у него получается лучше всего; Брокк обычно готовит печенье, а Гриди – свои фирменные пироги с рыбой и рисом, который в Ренсе стал распространен в последнее десятилетие. В этом году Брокк уже не сможет выставить на продажу свое печенье и пироги, потому что больше не состоит в гильдии. Зато в гильдии состоит их новый повар, и именно через него они могут получить шанс себя проявить и вернуться в гильдию.

Ева зацепилась за то, что пирожки идут нарасхват, и предложила отцу сделать мясные пирожки в форме треугольников с жирным мясом и луком – подобия эчпочмаков, а также пиццу. Эчпочмаки Брокк принял, хоть и сказал, что странно это, треугольники лепить, а вот от пиццы поначалу отказался: дескать, что это еще такое, сыр плавить, да еще и добавлять сверху и мясо, и овощи, и специи – дорого и странно. Но Ева на своем настояла, и Брокк отправился в лавку специй, чтобы вечером они могли поэкспериментировать с соусами. Еще она планировала сделать ватрушки – творог местным нравится, и открытые пирожки им должны зайти.

По улице прогрохотал чей-то экипаж; Ева отошла в сторону, пропуская его, и тем самым приблизилась к нескольким мужчинам, идущим от «Перца», самого известного трактира Спуска, да и в целом известного заведения Сколля. Девушка безразлично глянула на них и пошла дальше, а вот те задержали на ней взгляды: приодевшаяся, чистенькая и уже не выглядящая старше своего возраста «Эва» их заинтересовала.

— Эй, рыжая! — крикнул один. — Как поживаешь?