Ева и Адам

В уборной обстановка начала накаляться. Мальчик писать отказался, раскапризничался, Ева даже разозлилась и прикрикнула на него. Но тут же осеклась. Малыш показался ей бледным, на лобике выступила испарина. В здании действительно было душно. Ева предложила сыну воды, но Сева расплакался по-настоящему, закашлялся и выдавил из себя небольшую лужицу съеденного на завтрак йогурта. Ева в отчаянии метнулась за салфетками, но, видя, что сыну еще не полегчало, подняла его над раковиной и помогла опустошить желудок от мучившего его содержимого. Теперь малышу стало легче. Ева протерла его личико мокрой салфеткой и с грустью опустила взгляд на свое светло-розовое платье, которое теперь было безнадежно испорчено водянистыми разводами.

– Пойдем, зайчонок, попьем водички и подышим воздухом.

«Зайчонок» немного посопротивлялся, но, получив от мамы обещание, что вверх по лестнице она его больше не потащит, сдался.

В фойе перед уборной Адам все еще разговаривал по телефону, но, увидев поникшую Еву и бледного Севу, резко закончил разговор, кинув: «Перезвоню».

– Нам нужно на улицу. Здесь очень душно, Севе стало нехорошо, и его вырвало. Может, и отравился чем-то.

– Я принесу воды, ждите на улице.

Ева одарила Адама благодарным взглядом и направилась к выходу.

Через минуту Адам появился в дверях ресторана с бутылкой воды.

– Пойдемте, присядем вон там, – Адам кивнул в сторону детской площадки.

Троица проследовала на площадку. Ева усадила Севу на карусель, а сама, устроившись напротив, открыла бутылку воды, предложила ему и улыбнулась. Свежий теплый ветерок возвращал щечкам малыша привычный румянец. Сын широко улыбнулся в ответ. На его лице не осталось и следа от недавнего недомогания.

К Адаму тем временем подбежал молодой чеченец под два метра ростом с густой черной шевелюрой и что-то встревоженно заговорил. Ева обернулась и заметила, как глаза Адама буквально заискрились гневом. Он громко выругался и схватил телефон. Хорошо, что она успела прикрыть уши сына ладонями, потому что далее последовал шквал нецензурной брани, направленный в адрес невидимого собеседника. Таким Ева никогда раньше не видела Адама, хотя и представляла, что некоторые вопросы ему приходится решать именно так.

Адам разразился криками и назвал собеседника предателем, после чего телефон постигла незавидная участь – хозяин сжал его так, что послышался хруст, а затем с размаху швырнул в ближайшие кусты.

Одним взглядом Ева спросила: «Все очень плохо?» Лицо Адама смягчилось на секунду при виде Евы, закрывающей мальчику уши.

– Мне нужно отъехать, – сообщил он уже совсем другим голосом.

И хотя по всему было видно, что дело не терпит отлагательств, Адам присел рядом с ними на корточки, поцеловал Еву в лоб и потрепал малого по голове.

– Не раскисай, боец. Милая, я улажу одно дело и скоро вернусь.

Напрочь лишенная неприятного предчувствия, Ева как зачарованная наблюдала за метаморфозами, происходившими с Адамом. Не отрывая взгляда от его спины, облепленной пропитанной потом рубашкой, она ждала, что этот жуткий инцидент исчерпает себя, и надеялась только на то, что у Адама не сильно испортится настроение, а все неприятности, с которых начался праздник, вскоре забудутся.

Вот он подошел к своему серебристому «Инфинити», дернул за ручку…

И тут наблюдения Евы прервала ярчайшая вспышка – ярчайшая из всех, которые ей доводилось видеть. «Инфинити», Адам, ресторан, заполненный детьми и их родителями, – все мгновенно превратилось в клубы серого дыма. Воздух затрясся, почва под ногами – тоже.

Инстинкт самосохранения кинул Еву на землю, под карусель, на которой она только что легконько раскачивалась, размышляя о всяких мелочах. Материнский инстинкт не запоздал, она накрыла грудью сына. Осознав, что руки и ноги целы, Ева подхватила Севу и как легчайшую ношу понесла прочь от вспышки. Что-то подсказывало ей, что нужно бежать отсюда что есть мочи, пока не прогремел новый взрыв или пока их не поранило шальным осколком. Что-то позади продолжало хлопать и вспыхивать, но она, не оглядываясь, неслась прочь. Туфли были скинуты сразу, тонкие чулки разъехались до колена.

Одна мысль била в виски: почему ей так легко, почему совершенно не чувствуется ноша в шестнадцать килограммов? Она боялась опустить глаза и только все сильнее прижимала к груди ребенка. Да, это должен быть ее ребенок, единственный выживший среди всей детворы, оставшейся под руинами только что сровнявшегося с землей здания.

Глава 27

Ева сидела за кухонным столом и со скучающим видом перебирала бумажки в папке, которая лежала перед ней. Неужели все было зря, неужели год расследований и поиска истины ни к чему не привел? Ровно год!