Ева и её братья

И хотя Игорёк с катетером в подключичной вене, благодаря Евиным деньгам, лежал в боксе один, через шесть дней после начала химии у него поднялась температура. Ева сразу почувствовала это, едва прикоснувшись губами к его прозрачному лобику. Она побежала звать врача, и Игорька сразу же забрали в реанимацию. Воспаление лёгких. Это и был последний раз, когда Ева видела его живым.

Ева просидела под дверью отделения реанимации, раздавая деньги всем входившим и выходившим сёстрам, санитаркам, врачам, три дня. Внутрь её так и не пустили; может быть, оно было и к лучшему. Она ловила крохи информации, пытаясь понять по выражению лиц, насколько близко к краю остановился Игорёк. Состояние тяжёлое. Но есть же надежда, есть? Мы делаем всё возможное. Вот возьмите. Не надо, спасибо. Мы и так всё возможное делаем. Сначала она задавала вопросы вслух, потом спрашивали только её глаза. Все три дня Еву била крупная дрожь.

Зав отделением вышел к ней на четвёртый день. Лицо его закрывала привычная маска сдержанного сочувствия – он делал свою работу. Организм не справился. Он не мучился. Ты молодая. У тебя ещё будут дети.

Жить дальше было невозможно. Нестерпимо. Дышать больно. Боль раздирала тело. Ева вцепилась в волосы и завыла, согнувшись пополам. Прибежали две медсестры, взяли её под руки, сделали укол.

Ева не помнила, когда и как добралась домой. Рухнула на четвереньки в прихожей, почему-то ползком дотащилась до серванта, где хранила лекарства, что-то глотала, чем-то запивая, и с этого момента начались выпадения из реальности.

* * *

Она снова попала в тот сон, который приснился ей перед болезнью Игорька. На этот раз ей удалось прорваться внутрь страшной картинки. Её ребёнок лежал рядом с женщиной, которая ещё была жива. Ева медленно приближалась к ним. Неожиданно Еву втянуло в тело этой женщины. Она ощутила жгучую боль в животе и в то же время полную отстранённость от происходящего. Она лежала на старинной книге с хорошо знакомым названием. От книги шло обволакивающее тепло, гасящее боль. Над ней нависла чья-то тень. Чьи-то руки обняли её. Ей очень важно было что-то сказать этому человеку, но губы уже плохо слушались. В следующий раз Ева вынырнула уже в реанимации. Нянька тётя Даша пришла вовремя, открыла дверь своим ключом, вызвала скорую. Еву успели довезти.

* * *

С тех пор Евины сны изменились. В них она не была собой. Она проживала чужую жизнь, не имевшую ничего общего с её собственной. Иногда ей снилось, а вернее, она чувствовала, что она девочка, сидит рядом с полузакрытой дверью и напряжённо слушает, что́ там происходит. До неё долетали обрывки фраз на незнакомом языке. Однажды ночью она вдруг поняла, о чём говорят собравшиеся за дверью мужчины. Это было как-то странно.

Иногда во сне она разговаривала с седобородым человеком – своим отцом, как она поняла позже. Как-то он заметил её, слушающую под дверью. Она очень испугалась, что её накажут, но вместо этого он внимательно на неё посмотрел и о чём-то спросил. Когда Ева проснулась, она не могла вспомнить, какой вопрос был ей задан, она помнила только, что она ответила правильно. И отец был удивлён и доволен.

В этих снах не было логики, не было последовательности. Она не всегда могла вспомнить их, когда просыпалась. Иногда она чувствовала себя в них взрослой, её звали Мириам, и у неё были дети.

Со временем странные сны стали посещать Еву всё чаще. Уже почти каждую ночь. В одном из снов Мириам сказала ей – найди Книгу! Какую книгу? Она совершенно не поняла, о чём речь. Однако, проснувшись, Ева знала, где искать. В той самой железной шкатулке, которая осталась от бабушки. Название этой книги было написано незнакомыми знаками, похожими на иероглифы. Ева всматривалась в них, ей казалось, что она почти понимает смысл написанного или вот вот-вот его ухватит. Перед ней было что-то очень знакомое из её снов.

И однажды, копаясь в интернете, Ева наткнулась на эти слова. «Сефер Йецира» – Книга Творения[3]. Она бросилась глотать найденную информацию, и вдруг в голове её пазл сложился. Она поняла, на каком языке разговаривала во сне, кого и чему её ночной отец учил за полузакрытой дверью.

* * *

С этой книгой Ева пошла за разъяснениями, но, главное, за утешением к известному раввину-каббалисту. Если её сны связаны с этой таинственной книгой, то кто, как не он, сможет ей разъяснить, что́, собственно, происходит. Ей очень хотелось кому-то излить своё горе и понять, почему умер её сын.

Раввин цепко её оглядел, оценил возможную стоимость, перспективы и вкрадчиво пригласил в общину. Про ребёнка спросил, был ли обрезан, а потом сказал, что душа его всё уже на этой Земле отработала, для чего была послана, и ещё что-то про искупительную жертву. Когда Ева вытащила книгу, раввин сильно удивился, спросил, откуда эта книга у неё. Потом сказал, что это величайшая реликвия и место ей в синагоге, а изучать её могут лишь женатые мужчины старше сорока лет.