Ева и Серая Шейка

Партер, балкон, ложи Дворца переполнены – свободных мест нет. Из ложи для прессы, где мы сидим, прекрасно видны сцена, оркестровая яма.

За дирижёрским пультом народный артист РСФСР, Лауреат Государственной премии СССР, дирижёр Большого театра Альгис Жюрайтис.

Звучит прекрасная музыка Петра Ильича Чайковского. Открывается занавес. Мы видим в глубине сцены озеро, сказочный замок, причудливые деревья…

Зрители продолжительными аплодисментами благодарят художника спектакля за удивительно красивые декорации.

Узкий луч прожектора, скользнув по залу, сцене и оркестру замирает на дирижёрском пульте, где на нотах… о, чудо, – лежит большая красная роза! И снова в зале звучат аплодисменты…

Чудо продолжается и дальше… Жюрайтис не убирает розу, не открывает ноты. Он помнит партитуру балета «от и до», не смотрит в ноты и дирижирует оркестром не привычной палочкой, а руками.

В антракте мы идем в буфет Дворца, пьём шампанское, едим пирожные и бутерброды с красной икрой.

Спектакль окончен. В зале минут пятнадцать звучат бурные аплодисменты и возгласы «Браво! Браво!». Артисты много раз выходят на поклоны, принимают от благодарных зрителей букеты цветов.

Занавес закрывается, гаснут прожектора…

И только на дирижёрском пульте, освещённая узким лучом света, остается лежать большая красная роза…

Икота

Вспомнилась одна веселая и в тоже время грустная история, которая случилась во время учебы на факультете усовершенствования врачей при Военно-медицинской академии в Ленинграде.

Наша группа невропатологов занималась на кафедре нейрохирургии. Руководил кафедрой генерал-майор медицинской службы Самотокин Борис Александрович, доктор медицинских наук, профессор, главный нейрохирург Министерства обороны СССР. Герой Социалистического Труда, лауреат Государственной премии СССР, заслуженный деятель науки РСФСР. На фото сидит слева.

В клинику поступил пациент, по национальности грузин, с очень интересной патологией. У него постоянно возникали пароксизмы длительной икоты. Он громко икал с утра и до вечера. Икота прекращалась только во время сна.

Целый день грузин бродил по коридору отделения и палатам, нарушая тишину и покой своим громким «И-и-к-к… И-и-к-к…».

Без конца приставал к врачам отделения и Самотокину с одними и теми же вопросами и просьбой об операции, которую он именовал словами – сделай мне «чик».

Оперировал его Самотокин.  После операции пересечения диафрагмального нерва на одной стороне икота на какое—то время у грузина исчезла, оставался лишь паралич этой половины диафрагмы.

Но буквально через неделю в отделении снова громко прозвучало:

«И-и-к-к… И-и-к-к…». Грузин буквально бегал за Самотокиным и слезно просил: «Ну, сделай мне, пожалуйста, на другой стороне еще раз чик!».

Борис Александрович, улыбаясь, отвечал ему: «Если я тебе ещё раз сделаю «чик», то ты не только икать перестанешь, но и дышать…». Чем закончилась эта история я, к сожалению, не знаю. Мы сдали зачёт по нейрохирургии, и перешли на кафедру психиатрии.

Психопат

На отдел, которым я руководил в Центральной ВВК Министерства обороны (ЦВВК), помимо многочисленных задач, возлагалось рассмотрение писем, обращений, жалоб военнослужащих, членов их семей, военнообязанных, родителей солдат и военных строителей.

Письма и жалобы поступали  в различные инстанции: ЦК КПСС, Министру обороны, Главную военную прокуратуру, Центральное военно-медицинское управление, Комитет солдатских матерей.

Но все письма и жалобы  на неправильные (с точки зрения заявителя) постановления военно-врачебных комиссий по действовавшему тогда Положению имела право рассматривать только ЦВВК. В конечном итоге все письма и жалобы оказывались у нас.

Где-то в середине 80-х годов из ЦК КПСС, Приемной Министра обороны и Главной военной прокуратуры одновременно поступили жалобы подполковника «N», не согласного с диагнозом и постановлением ВВК Группы Советских войск в Германии.

Офицера на основании статьи 7-б Расписания болезней (статья предусматривала психопатию) признали не годным к военной службе в мирное время.

Рассматривали эту жалобу, как обычно. Запросили историю болезни, копию свидетельства о болезни и личное дело офицера. Оснований для пересмотра диагноза и отмены постановления ВВК Группы Советских войск не нашли.

Жалоба «N» находилась на контроле в ЦК КПСС и Приемной Министра обороны. Подробно доложили туда о результатах проверки и сообщили подполковнику «N».

Вскоре у меня появилась возможность переговорить по телефону с главным психиатром ГСВГ Виктором М-о. Мы учились с ним на факультете усовершенствования врачей при Военно-медицинской академии в Ленинграде. Я задал ему несколько вопросов.

– Виктор! Ты обратил внимание на аттестации в личном деле? Они все отличные. А последняя служебная характеристика резко отрицательная. Почему так? Его хотят убрать твоими руками?

Виктор ответил мне:

– Личное дело «N» я читал несколько раз. Ты меня хорошо знаешь. Заставить меня сделать здорового человека психически больным невозможно.