Ева и змей-искуситель

В четверг, ближе к концу рабочего дня, объявился Павел. Пригласил в свою мастерскую. Черт знает что. Я нахмурилась, еще раз перечитывая его сообщение. Хоть Пашка и был мне дорог, но, к сожалению, все в нашем общении пошло наперекосяк, и теперь я не знала, что ему ответить. Вспомнила, как он прилюдно отказался со мной целоваться. И хоть разум твердил, что Пашка имел на это полное право, но сердце взбунтовалось, а внутри поднялась какая-то жаркая волна. Снова стало немного обидно.

«Извини, сегодня не смогу», – отправила я ответ. Отложила телефон и уставилась в монитор компьютера. Коллеги начали потихоньку собираться домой, а я все сидела, нервно дергала ногой под столом и хмурилась.

«Задерживаешься на работе?» – внезапно пришел вопрос от Пашки.

Я вздохнула и устало потерла лицо ладонями. Честно говоря, очень хотелось его увидеть. Но гордость не позволяла броситься к нему по первому зову.

«Может быть, завтра?» – ответила я, не придумав ничего лучше.

«Буду ждать», – написал Павел.

Конечно, это все никуда не годилось. Раньше я бы спокойно приехала к другу в мастерскую, наверное, он хочет показать мне новый образец. А я сижу, думаю про какую-то гордость и сочиняю предлог, чтобы с ним не пересекаться. Если я хочу общаться с Павлом, как с другом, то пора прекращать все это. Я вроде бы убедила себя в том, что больше не буду вспоминать о последних событиях и стану вести себя как раньше.

Моя решительность и в пятницу была при мне, вплоть до вечера. Завершив рабочую неделю, я села в машину, собираясь ехать к Пашке в мастерскую. Тут вдруг вернулась легкая тоска, я поглядывала на себя в зеркало, пыталась пальцами расчесать волосы и даже подкрасила губы. Потом сама себя одернула, тихо выругалась и включила музыку погромче. К Пашке приехала немного успокоившись.

Открыла тяжелую дверь и прошла в Пашкину просторную мастерскую. У стен стояло специальное оборудование, приятно пахло деревом и стружкой. Мне здесь очень нравилось.

Друг стоял в дальнем конце помещения, склонился над столом и держал в руках какой-то инструмент. Некоторое время я разглядывала его, потом подумала, какие у него сильные руки. Он не был качком, как Родион, но Пашка, почти всю жизнь занимавшийся боксом, мог похвастать отличной спортивной фигурой. Тьфу, блин, о чем я опять думаю…

Павел поднял голову, увидел меня и улыбнулся. Своей мальчишеской озорной улыбкой. А у меня внутри что-то заскреблось, а сердце ушло в пятки. Судя по выражению лица, парня не мучают всякие дурные мысли, в отличие от меня. Стыдно быть такой озабоченной, Ева Марковна.

– Привет, – сказала я, неспешно продвигаясь навстречу другу. В мастерской было тихо, только раздавался стук каблуков моих туфель. Я закатала рукава тонкой белой рубашки до локтей, сунула руки в карманы черных брюк и неспешно шла, глядя по сторонам.

– Давно не виделись, – ответил друг, отложив инструмент.

– Это точно, – пробормотала я, остановившись у большого деревянного стола с витыми ножками.

– Нравится? – тихо спросил Пашка, остановившись у меня за спиной.

– Нравится, – ответила я, не оборачиваясь, чувствуя, что он стоит очень близко, и я ощущаю тепло его тела. Я достала из кармана резинку, подняла руки, собирая волосы в небрежный пучок. Пашка так и стоял за моей спиной, мне даже показалось, что я чувствую его дыхание. – Все, что ты делаешь, очень красиво.

Я старалась говорить непринужденно, но мне казалось, что я больше не в состоянии была вынести напряжения между нами. Может быть, я сама это все придумала, а Павел просто стоял, и не было в его голове никаких мыслей насчет меня, но я кожей чувствовала его близость, сердце билось часто-часто, поэтому я поспешно отошла в сторону и быстро спросила:

– Ты что-то хотел мне показать?

Я наконец посмотрела на друга. Он разглядывал мое лицо, кажется, чаще всего возвращаясь взглядом к губам.

– Да, – спустя несколько секунд ответил он. – Как тебе такой комод?

Пашка взял меня за руку и повел в дальний конец мастерской, а мое глупое сердце сжалось в груди от его прикосновения. Мы шли, взявшись за руки, Пашка вроде бы что-то говорил, но я ничего не понимала. Все мои чувства теперь сконцентрировались в левой ладони, за которую он меня держал. Казалось, что пальцы даже немного покалывает. Я мысленно выругалась и призвала себя собраться. Хватит вести себя как школьница! Пашка мне друг и имеет право брать меня за руку. Это ничего не значит.

Глава 8

Пашка

Я чувствовал, что больше не могу. Аромат Евы манил меня, как наркотик. Я стоял позади нее, слишком близко, еле как держал себя в руках, а в голове крутилась одна мысль: «Как же я тебя хочу, Ева».

Тогда я отказался целоваться с Евой не потому, что я этого не хотел. На самом деле я только этого и желал, а когда услышал, что она назвала мое имя, сердце радостно задергалось, но я отказался. Я боялся, что не смогу сдерживаться, а еще не хотелось делать это на виду у всех и в рамках какой-то дебильной игры. Для меня это не игра, это все, чем я живу. Я живу и держусь только ради нее. Ради моей Евы. Остальное померкло и не имело большого смысла.