Ева. Книга 2

Фигуру формируют маленькие движения, а характер – маленькие мысли. Просто однажды ты выбираешь себя – и начинается бесконечный путь доверия к своим желаниям, любви к своему телу, осторожности и бережности к своим чувствам. Без спешки и насилия, не ругая себя за кусок торта сверх положенной дневной нормы калорий и порой проваливаясь в бездонные глубины уныния, ты медленно, в комфортном темпе просто неуклонно день за днем продвигаешься вперед, чтобы спустя порой очень долгое время оглянуться назад и понять, что ты уже не тот, кем был в начале. И куда бы не привела тебя дорога, ты уже не хочешь, не можешь быть тем, кем был когда-то. Ты – изменился. «В пути мы обретаем перемены».

«Манхэттенский федеральный прокурор Прит Бхарара объявил о вынесении приговора по громкому "армянскому делу" против преступной группировки, обвиняемой в грандиозной афере с медицинскими страховками и торговле контрафактной виагрой. Ее лидер, уроженец Еревана, Ричард Севанян, получил 36 месяцев лишения свободы. Напоминаем, что прокурор требовал приговорить "армянского бандита" к сроку до десяти лет, в то время как адвокат, Майк Мейсон, отрицал руководящую роль своего подзащитного.

– Севанян являет собою жалкую и трагическую фигуру, обладающую в то же время рядом похвальных человеческих качеств. Он – преданный отец, муж и сын, который сделал то, что сделал, не для того, чтобы "гульнуть по буфету", как другие обвиняемые по этому делу, упакованные грудами наличности непонятного происхождения и прожигавшие жизнь в казино, а для того, чтобы содержать семью».[170]

Джуд щелкнул пультом и выключил звук.

– А он и правда дьявольски убедителен, когда смотришь на него вот так. Даже я на мгновение поверил в эту "лебединую песнь гангстера", неудивительно, что он лучший в своем деле. Ты вообще слушаешь меня, прием!

Я с усилием отвела взгляд от экрана – от Майка, для надежности повернувшись спиной.

– Нет. Нет, прости, Джуд. Я…на своей волне.

– Уже прошло больше трех месяцев.

– Знаю.

– Мне не нравится, что ты все время молчишь.

– Знаю.

– Ненавижу, когда ты отделываешься от меня односложными ответами.

– Знаю.

Глядя на свирепое лицо друга, я рассмеялась.

– Не сердись. Я еще не в порядке, но буду. Мне нужно время. Подлатать прорехи в душе, поставить пару заплаток на сердце, мозги вернуть на место, еще пара мелочей. Я справляюсь.

Джуд вдруг стал серьезным, печальным.

– Тебе больно.

Дурацкие слезы, последнее время только и делавшие, что подводившие меня тем, что появлялись в самые неожиданные и подходящие моменты, снова прорвали защитные укрепления.

Выхватив из рук Джуда заботливо протянутую коробку с салфетками, я попыталась отшутиться, но так как голос сдавливали рыдания, вышло не очень смешно.

– Видишь, как ты меня разбаловал своей жалостью? Я то и дело реву средь бела дня на рабочем месте.

– Прекрати.

– Что? Реветь? Я пытаюсь.

– Нет. Делать вид, что все это неважно. Что ты неважна.

– Что ты тогда будешь анализировать, если я вдруг стану адекватной?

– Твое чувство юмора, которое доведет тебя когда-нибудь до больших неприятностей.

– Джуд. Дело не только в том, что я не хочу признавать свои чувства. Я… Я уже понимаю, что все это было просто еще одним способом восполнить пустоту, которую пробила смерть Лукаса. Признаю, что Роуз и Майк, они оба каким-то образом давали мне все те эмоции, которых я лишилась в одночасье. И принимаю ту истину, что эту дыру, это одиночество внутри не сможет закрыть никто, кроме меня. Но я… я пока не знаю, кто я. Чего хочу. Что мне нужно. Я как будто долго сидела под крылом – сначала родителей, потом мужа, потом любовников, что разучилась различать свои желания и чужие. Разучилась летать. Я бреду сейчас в полутьме, задаю себе вопрос по каждому дурацкому поводу: хочу на завтрак овсянку или авокадо. Хочу отрастить волосы или обрезать снова. Хочу длинные ногти или короткие. Я не готова пока отвечать на что-то более сложное. Понимаешь?

Я бы не удивилась, если бы Джуд символично уснул в конце моего длиннющего монолога, но он лишь кивнул, а потом спросил, показывая, что все, абсолютно все понимает.

– Кофе или чай?

Люблю Джуда.

– Кофе.

**

Немногим позже мы занялись рутинными делами. Точнее, занялась я, а Джуд на пару часов завис перед экраном новенького ноута, который он приобрел несколько недель назад одновременно с дорогущим фотоаппаратом.