Ева. Крепость

– Сколько времени? – спросил Андрей, как только я открыла дверь в свою комнату.

– Пять минут восьмого.

– Он меня убьет, – крикнул Андрей и помчался к двери в Анькину комнату.

Я еще раз взглянула на часы и поняла, что идет запись. Кажется, мы немного забылись.

– Я уж подумал, что ты не хочешь попрощаться, – сказал Герка, как только Андрей распахнул дверь. Честное слово, уже собрался стучать, но Аня меня остановила.

– Мы действительно немного увлеклись прощанием друг с другом, – ответила я. – Но сейчас я полностью сосредоточена на братишке.

Он улыбнулся, а потом внимательно меня осмотрел.

– Не обязательно было мыться перед встречей со мной, да еще и сразу обоим.

Я не нашлась, что ответить, просто обняла Геру и затащила в свою комнату. Следом вошла и Аня. Вечером она была молчалива, даже больше обычного. За разговорами она постоянно отвлекалась, как будто выпадала из пространства.

– Что с тобой? – шепнула я ей на ухо, когда мы вдвоем вышли на кухню.

– Он не передумал, – ответила она. – Они оба сделают это. Я не смогла их убедить.

С этими словами Анютка заплакала.

– Попробуй ты поговорить с ними, я знаю, что ты тоже хочешь продолжения, но так нельзя. Мы не можем.

– Что происходит? – Герка подошел к подруге и нежно обнял ее за плечо.

– Это правда? Вы не будете принимать сыворотку?

– Правда. И это не обсуждается.

– Это наш выбор. Мы так решили, – сказал Андрей.

– И вы думаете, что мы не имеем право голоса?

– Имеете, конечно. И вы уже высказались. Но наше право прислушиваться к вам или нет. Мы выбрали второе.

– Но в вашем подвиге не будет никакого смысла, если мы примем успокоительное и просто не пустим вас на порог.

– Тогда нас поймают и выгонят за ворота Крепости.

– То есть вы хотите, чтобы мы чувствовали себя виноватыми? – спросила я.

– Нет, мы хотим, чтобы вы продолжали чувствовать себя счастливыми.

Я не нашлась, что ответить. Оба парня упрямы и на каждое мое «но», они находят десять «зато».

– И вы хотите сказать, что выяснили, как они введут вам сыворотку? – смахнув слезы, спросила Аня.

– Более того, мы уже подменили образцы сыворотки на обычную глюкозу, – ответил Гера.

– Как? Когда? – спросили мы с Аней хором.

– Сегодня утром. Когда я вчера вечером был у куратора, то заметил у него небольшой холодильник и спросил у него, что это. Сергей так замялся, что я сразу понял – ему уже принесли наши дозы. Поэтому утром, я отвлекал Сергея в столовой, а Андрей влез к нему домой в надежде придумать, как подменить образцы только для нас.

– Но, кажется, удача на нашей стороне. Все ампулы были подписаны номерами комнат, – продолжал рассказ Андрей. – Я слил сыворотку в отдельную емкость, а в наши ампулы налил сладкую воду. Все уже сделано, назад дороги нет.

Я села на стул. Меня обуревало море эмоций. Страх, гнев, радость, надежда. Надежда – это какое-то новое для меня чувство.

– Вы должны все рассказать куратору! – смысл сказанных Анной слов не сразу дошел до меня.

– Ты с ума сошла? – выпалила я. – Они правы, уже поздно. Если они сейчас все расскажут, то в лучшем случае нам прямо сегодня введут сыворотку забвения, а в худшем просто вышвырнут за ворота!

– Мы беременны, они никуда нас не выгонят. И ты права, администрация просто примет решение ввести нам сыворотку раньше, если это не повредит плоду, а еще если парни скажут, что это была только их глупая идея, то мы вообще, скорее всего не пострадаем.

– Ты действительно так наивна? – спросил Гера Аню. – Да, нам удавалось их обманывать до сих пор, но только потому, что они не знают, что мы на это способны. Но если они начнут просматривать записи, думаешь, они не заметят нестыковки? Там все неидеально и расчет только на то, что кураторы просматривают записи сразу нескольких пар и не сосредоточены конкретно на наших.

– И что? Ты предлагаешь мне смириться с тем, что вы натворили и сделать вид, что рада этому? Но я не рада. Я переживаю за тебя, за себя, за нашего ребенка. Я не хочу и дальше тешить себя иллюзиями и напрасными надеждами на совместное будущее.

– Но это не иллюзии, – Гера подошел к Ане и стал гладить ее по голове, – мы действительно будем продолжать видеться. Сколько? Я не знаю. И Андрей не знает. Но может быть, мы сможем придумать какой-нибудь выход и дальше. Знаешь, почему в Крепости нет близнецов, даже двойняшек, почему одного из них убивают в утробе матери?

Аня кивнула.

– А мне, мне скажите. Я не знаю, – подала я голос.

– Потому что близнецы чувствуют друг друга, даже на расстоянии. Они менее подвержены отключению эмоций, успокоительное действует слабее, и любое событие может привести к эмоциональному всплеску, – ответила Аня.

– Поэтому нам с тобой легче видеть всю картину этого мира, все его изъяны и ошибки в системе, – добавил Гера.

– И, наверное, поэтому я так хорошо «читаю» людей, потому что знаю все их скудные эмоции.

– Верно, – сказал брат и замолчал.