Ева (СИ)

По мере того, как она разбирала лекарства и обрабатывала свои ссадины, уверенность возвращалась к ней. Ее руки уже не дрожали от ужаса, и она, морщась от боли, промокая ранку кусочком стерильного материала, рассматривая себя в зеркало, поправила волосы, стараясь прикрыть ими разбитое лицо.

Вайенс, наконец закончивший перевязку, надел свою фуражку поверх бинтов. Вид у него был нелепый.

Он сразу приметил, что оба форсъюзера — и отец, и сын, — ранены, по тому, как они сошли с трапа. Вейдер немного прихрамывал, словно получил ранение в бок, отчего ему трудно было стоять прямо, у Люка, кажется, была кровь на голове — по крайней мере, Вайенсу показалось, что его светлые волосы потемнели.

И если Вейлер переносил ранение спокойно (кажется, в боли ситхи тоже умеют черпать силу, не так ли?), то Люк просто расклеился.

Внешне казалось, что он не очень пострадал, но по тому, как он волочил ноги, буквально повиснув на отце, можно было заключить, что молодой джедай здорово потрепан. Вейдер, обхватив сыны за плечи, буквально встряхнул его, приводя в сознание, и огляделся в поисках помощи. Он никого не звал, но, несмотря на это, к нему тотчас подкатились дроиды с медицинской капсулой, и Вейдер осторожно положил в нее сына.

Сам Вейдер, разумеется, не пошел бы в медицинский отсек; Вайенс сообразил об этом слишком поздно, и внезапно понял, что весь его план с похищением женщины-врача изначально был обречен на провал.

Вейдер ушел бы в свою медитативную камеру, забился бы в свой темный угол, как он делал это обычно, зализывая свои многочисленные раны, и неживые дроиды, которые не могут никому рассказать о том, как мучается от боли великий ситх, заштопали бы его.

Вейдер вырвал бы, выкрутил из сустава любую человеческую руку, позволившую себе прикоснуться к нему и выказать участие и жалость.

А вот Люк — он живой.

И Вейдер понимает это.

Он жалеет сына и бережет его, и именно ради него сейчас ситх идет по направдению к медикам, широко шагая рядом с медицинской капсулой. По пути он оторвал болтающийся, мешающий ему лоскут от своего плаща, отсеченный осколками при взрыве, и небрежно швырнул его на пол, под ноги.

При ближайшем рассмотрении Вайенс с доброй толикой садисткого наслаждения рассмотрел порванную одежду, пропитавшуюся кровью, и рваную темную рану на теле ситха. Черт, кто бы мог подумать, что у этого киборга такая же живая красная кровь!

Ранение Люка…

Это была грандиозная удача!

Вайенс ликовал; его минутная досада оттого, что обоих их не удалось уничтожить на борту имперского крейсера, сменилась ликованием и злорадством.

Если бы Вейдер просто погиб, упрямая ослица Ева просто бы нацепила скорбную маску и таскала бы ее до самой смерти.

Для нее Вейдер остался бы безупречным (если к ситху вообще применимо это слово) и непогрешимым, ее героем, на которого она смотрела с обожанием, и чей склеп она посещала бы по выходным дням.

Заставить ее разлюбить мертвеца было бы еще сложнее — а теперь?

Теперь, когда он жив, и находится так близко к его, Вайенса, наживке?

Вайенсу показалось, что он услышал над плечом лекгий смешок Дарта Акса, и невольно обернулся, ожидая его увидеть…

Кого?!

Дарт Акс — это же часть его самого!

Так, спокойнее.

Вайенс отер рукой лицо, и вся его ладонь оказалась мокрой, даже бинт, которым дроид только что перевязал его рану, оказался мокрым и отвратительно липким. Это был нехороший, горячечный пот, свидетельствующий о том, что Вайенс на пороге какой-то болезни. Что это значит? Побочные эффекты от применения крови императора? Или простое переутомление?

Странное разделение его личности только подтвердило его нехорошее опасение — он начал сдавать, и разум его, кажется, не вынес этой нагрузки.

Вайенсу казалось теперь, что Дарт Акс — это реальный человек. Нет, не такой, которого видит он один, а другие не видят.

Дарт Акс пророс в нем, в Вайенсе, выкормился его кровью и отделился от него.

Он не исчезал никуда. Он не то существо, которое можно заставить исчезнуть простым отказом от Силы, от крови Императора, дающей эту самую Силу.

Дарт Акс не желал становиться всего лишь именем. Он хотел жить, он претендовал на тело Вайенса, и Вайенс в ужасе понял, что скоро исчезнет, растворится как личность, а в человеке, который придет на его место, не останется ничего, что хоть как-то напоминало бы его.

Дарт Акс придет ему на смену; как только он при помощи Вайенса разделается со своими врагами, он покончит и с самим Вайенсом. Он прогонит Вайенса пинками, и всецело займет его тело.

Теперь дороги обратно нет; ситх словно живет отдельно, не подчиняясь Вайенсу, и просто не привлекает к себе внимания. В этой суматохе, когда люди не обращают внимания ни на что, кроме жгущих их тело ран и радости, тревожащей душу, разве кто-то увидит неподвижного человека, затерявшегося в толпе..?

Кажется, это бой и все произошедшее после него здорово повлияли на Вайенса.

Да, да, это последние события совсем свели его с ума!

Он тряхнул головой, словно стараясь вытряхнуть из нее все эти страннные, бредовые мысли, и вернулся к своему плану.