Ева (СИ)

— На корабле никого нет! — рявкнула она, яростно сверкая глазами. — Я сменила вахтенного солдата! И если вы пожелаете сию секунду уничтожить корабль — что ж, я готова! После того позора, что я пережила, мне ничто не страшно! Сделать меня своим шпионом! Как низко!

Вейдер лишь покривил губы, рассматривая свою новую перчатку. Отличная работа.

— Позор, — повторил он. — Что вы знаете о позоре, крохотное вы существо.

R-052 вспыхнула багровым румянцем и гордо вздернула голову.

— Я солдат, — рявкнула она, — и для меня нет большего позора, чем предать Альянс, которому я служу!

— А я сейчас говорю не об офицере и не о солдате, — прошипел Вейдер злобно. — Мне нужна женщина, чтобы побеседовать с нею о позоре!

R-052 осеклась и отступила назад. Внезапно она поняла, что заперта с Вейдером наедине — и на корабле нет никого, кто б мог ей помочь.

Ее ярость привела ее на край гибели — это она читала в страшных глазах приближающегося к ней Вейдера.

Ее руки ощупывали стену за ее спиной, словно старались найти щелку меж плотно пригнанных друг к другу панелей, или дверь, чтобы спастись, убежать, а ее глаза, огромные черные провалы, смотрели на приближающегося ситха.

— Нет, — выдохнула она. — Нет! Вы не посмеете.

Она старалась придать своему голосу твердость, но у нее не получилось. Ее смешным «нет» Вейдера было не остановить.

— Да, — ответил он, усмехаясь, протягивая к ней руку. — Да!

R-052 почувствовала, как невидимая сила стиснула ее так, что трудно стало дышать, подхватила и подняла в воздух.

— Нет! — выкрикнула она, извиваясь, стараясь освободиться из невидимых рук, стискивающих ее тело.

От рывка его Силы на женщине лопнула одежда, Вейдер извлек ее, словно орешек из защитной скорлупы.

Все еще стараясь освободиться от его невидимой хватки, она почувствовала, как стремительно опускается вниз, и ощутила спиной холодную поверхность кожаного кресла Вейдера.

Тут же ситх наклонился над нею; одной рукой ситх оперся о спинку кресла — скосив глаза, женщина увидела, как механические пальцы ситха, затянутые в черную перчатку, сжали спинку кресла рядом с ее головой, — а вторую руку положил на ее обнаженную грудь.

— Ты же говорила, что любишь меня, — жестоко произнес он, внимательно разглядывая ее лицо, на котором были написаны страх, стыд и отчаяние. Казалось, ему доставляет удовольствие унижать эту женщину, и он чуть сжал пальцы на ее груди, придавил остренький сосок; но этого было достаточно, чтобы она вскрикнула от боли и заплакала. — Почему же тогда нет?

Его рука, лежащая на спинке кресла, так сильно сжалась, что кожа на кресле жалобно заскрипела, а испуганные всхлипы женщины перешли в сдавленные рыдания. Ей было страшно, и это только позабавило его.

— Почему же ты не обнимешь своего любимого? — проговорил он, и его рука опустилась с ее груди ниже, и легла на ее вздрагивающий от плача животик. R-052 униженно плакала, а ситх не торопил событий. Он смотрел на нее, словно хотел запомнить каждую черточку ее страдающего лица, и на губах его блуждала жестокая улыбка.

Наверное, Вейдер хотел сделать ей больно, и взять ее грубо, быстро, жестоко, растерзать ее, чтобы у нее не оставалось ни каких сомнений на его счет, и на счет того, каков он.

Так все и должно было быть. Именно так.

Но когда он перевел свой взгляд на ее трепещущее тело, юное, нежное, чуть подрагивающее под его рукой, какое-то затмение нашло на него.

Когда он прикасался к женщине в последний раз? Когда в последний раз в его душе вместо всесжигающей, всепожирающей злобы была нежность? Очень, очень давно. И эта женщина, с которой он был нежен, была Падме. Когда-то давно, она так же лежала, обнаженная, перед ним, положив под голову руку, и с улыбкой смотрела на него.

Закрыв глаза, он вдохнул аромат, исходящий от ее волос, и понял, что тот ему знаком.

Нарочно, или сама того не подозревая, R-052 пользовалась теми же духами, что и Падме.

Вейдер зажмурился, удерживая призрак воспоминания, который навеял ему аромат духов, и ему на миг даже послышался шелест штор на раскрытом окне, как тогда, на Корусанте.

Его рука снова коснулась ее вздрагивающей груди, лаская, полаживая соски до приятного покалывания, до разливающейся по телу теплой неги, отдающейся томительным и приятным желанием внизу живота, и ему почудился ночной свет прекрасного Корусанта, играющий бликами на коже Падме, ее тонкая рука, разглаживающая блестящую ткань шелковой простыни.

«Иди сюда, Энакин».

Ситх медленно провел рукой по коже вздрагивающей женщины, едва касаясь ее самыми кончиками пальцев, от груди до трепещущего живота, коснулся гладко выбритого лобка, провел по розовым чуть увлажнившимся складочкам, скрывающим вход, и ему послышался смех Падме.

Воспоминание было так сильно и ярко, что он почти поверил в него. Он смотрел на R-052 и не видел ее.

Перед глазами стояла Падме.

«Иди сюда!»

Он положил ладони на колени девушки и осторожно развел их. От этого неожиданно нежного прикосновения она вдруг затихла, затаив дыхание. Рука Вейдера ласково провела по ее щеке и отвела от ее лица волосы.