Ева (СИ)

— Она назвала мое имя? — произнёс Вейдер, недобро прищурившись. В его памяти тотчас всплыла яркая аппетитная докторша, и жаркая возня в темноте, и он с досадой поморщился, понимая, что попал в такую простую и древнюю, как мир, ловушку. Неужто дамочка посмела оговорить его?! Но для чего?

— Нет, — нехотя признала Ева. — Но подробности… откуда она знала…

— Люк, ты был с этой девушкой? — от бестактного вопроса отца Люк на миг потерялся и побагровел до самого затылка, наверное, хватая губам воздух.

— Нет, разумеется, — ответил он. — Я бы не посмел… мы же не знакомы настолько…

В воображении Дарта Вейдера Ирис усмехнулась, прищурив свои яркие, как изумруды, глаза, и, облизнув крошечный, как спелая вишенка, ротик, произнесла чуть нараспев, словно смакуя каждое слово, — "два часа непрекращающегося оргазма". Но конец этой бесстыжей, развратной фразы потонул в боли и стыде, проскользнувший в чарующем, манящем голосе женщины.

Можно было догадаться, что эта красотка с такой притягательной, соблазнительной внешностью оказалась у его дверей не случайно. Старый дурак, он так долго времени провел в мире мёртвых, что совсем забыл, чем и как живут живые!

А живые живут ложью.

Эту девицу подсунул ему Дарт Акс.

Что меняет в глобальном плане его размолвка с Евой? Ничего — это просто ссора. А значит, эта пакость была направлена прицельно на него, на Вейдера.

Мелкая грязная гнусная извращенная месть.

Но девушка (нужно отдать должное её уму) не назвала имени Вейдера и имени Люка, кстати, тоже. Она произнесла слово "ситх". Это было словно меткой, следом для того, кто осмелится искать правду.

А много ли ситхов в Галактике?

Правильно; трое.

Агент Палпатина? Его наложница? Вряд ли Император пожертвует своей сладкой конфеткой ради такой мелочи, как мелочная мстишка Вейдеру. Женщины мало что значат для Императора, он и понятия не имеет, как может больно ранить любовь.

Сам Дарт Вейдер не спал с ней; остается Дарт Акс.

Это он истязал эту девушку упомянутые два часа, для правдоподобия, надо полагать, чтобы в нужный момент она знала, что ответить Еве. Это он подсунул её Вейдеру. Вот откуда и дерзость, и абсолютное равнодушие к смерти — она знала, что умрёт в любом случае.

Значит, чтобы отыскать Дарта Акса, нужно всего лишь найти эту красотку.

Вейдер ощутил, как удобно рукоять лайтсайбера лежит в ладони, и вспомнил, как соскучился по мерному гудению алого луча. Пожалуй, он бы даже не стал убивать эту женщину, если бы она пришла и сказала, кто такой на самом деле этот Дарт Акс, и где его паучье логово. За возможность придушить этого гада Вейдер простил бы девице всё.

Интересно, почему она не пришла? Почему не посмела, не попыталась защититься?

Почему здесь, на приёме, не кинулась к любому из чинов Альянса и не попросила защиты? Акс и здесь следит за ней?!

Или они действуют сообща?..

Но Ева, его тонкая, прекрасная, верная Ева!

Ведер вновь глянул в чистое лицо женщины, и гнев закипел в нём.

Как легко она тоже попалась в эту немудрёную ловушку, как просто поверила какой-то посторонней незнакомке, и как быстро отступила, отпрянула, отдалась другому… Только сейчас Вейдер заметил, что за её спиной, за полуприкрытой дверью располагается спальня, и гнев вперемешку с омерзением затопил остатки его разума.

— Вы быстро сориентировались, — со смехом произнёс он, и воздух вновь опасно завибрировал. — В мастерстве предательства вам нет равных.

— Отец! — предупреждающе крикнул Люк, но его беспокойство было напрасно. Дарт Вейдер отступил от Евы, продолжая усмехаться.

Его предали второй раз; что же, привычно. Но только теперь и он имеет право сделать шаг назад.

— Я не услышала доказательств вашей невиновности, — резко ответила Ева. — Поэтому не вам говорить мне о предательстве!

— Ты видишь здесь человека, которому нужны оправдания?!

Вейдер дико расхохотался, сверкая жёлтыми глазами, и зеркало, висящее на стене, лопнуло в мелкое крошево, блестящим водопадом рухнув на пол, рассеяв тонкую острую зеркальную пыль. Один из крошечных осколков впился в щеку Вейдера, и тот, проведя по лицу рукой, с каким-то удивлением увидел каплю крови на своих металлических пальцах.

"Кажется, я и сам поверил, что я живой", — подумал он, растирая алое пятнышко по глянцевой поверхности металла.

— Прощайте, — коротко бросил он. — Почему ваша охрана начала стрелять по нам, и весь этот погром объясните хозяину праздника сами.

В коридоре слышались крики; охрана, поднятая по тревоге, мчалась к месту, где были слышны звуки боя и взрывы, взволнованный голос Вайенса что-то вопил громче всех.

Они и столкнулись на выходе — огромный, чёрный Вейдер и Вайенс в белом, порядком измятом костюме. Кажется, он проверял, живы ли его люди, валяющиеся теперь на полу, его руки были перепачканы в крови, а на лице, полуприкрытом маской, было выражение невероятного ужаса.

Он подумал, что не успел.