Евангелие – атеисту

«Очнись, раб, не пугаю я тебя, или правда так тебе страшна? Пришел к вам потому, что ваши "игры" с неуправляемыми людьми силами, с техникой вновь привели к беде. Ты слышал, читал навранные вашими правителями сведения о "незначительной аварии"… Последствия будут проявляться долго, пока погибнут тысячи. Начальники твои, холопы, имеют сведения через семью вашего премьера, бывшего министра, в чьем ведении твоя контора, где ты изобретаешь то, на чем делает карьеру его сынок, ты понял о чем я говорю… Потому ты знаешь немного больше других о случившемся. Вот и пришлось опять спасать, но Спаситель я не всем, нет, не каждому! И я увожу от отвратительной беды, плода вашей безалаберности, необязательности, легкомыслия, пьянства и распущенности тех, кто идет Моим путем! Их много, достойных, очень много. Раз я здесь, останусь до конца тысячелетия и помогу достойно перешагнуть этот порог. Их много, достойных, очень много, не меньше, чем было во всём человечестве ещё тогда, когда я пришёл в него, чтобы спасти один народ…Закончим с этим! Вижу, ты голоден. Потому — ешь! Пища свежайшая, не из ветхозаветных времен, "экологически чистая". С этим термином еще много раз столкнешься, но еды такой больше не попробуешь…Из всех книг, почитаемых у вас священными, лишь одна истина бесспорна: неисповедимы пути Господни!»

Он движением кисти подвинул мне к ногам крупную кисть винограда, небольшую кисть взял сам, стал отщипывать по ягодке и класть в рот, с видимым наслаждением жевать и глотать. Я последовал Его примеру и поразился неожиданной терпкости и в то же время небывалой сладости ягод. Ничего похожего не пробовал даже в Фергане, где перепробовал, кажется, все что было доступно, а доступно в тот год начала войны было практически все. Начинающаяся осень дарила базару горы дынь, арбузов, гранатов, яблок, груды орехов, винограда, хурмы, и еще много такого, чему я не знал названия, да и сейчас не знаю…

Виноград исчез стремительно, и мне была пододвинута миска с очищенными светлыми орешками. Начал я их жевать и наслаждаться ими.

— Борух, расскажи мне коротко свой сегодняшний день с самого утра. Можешь продолжать есть и рассказывать мысленно.

— Мысленно я буду сбиваться и перескакивать с одного на другое. Лучше я буду говорить. Можно я начну со вчерашнего вечера?

— Говори.

Глава 4. На поиски "Креста"

Вчера закончил я работу как положено в 17.15, хотя можно было уйти пораньше — накануне выходных все начальство под разными предлогами разбегается из НИИ с обеда, а то и с утра, на дачи, рыбалки, бани…Но я не так давно еще работаю в вычислительном центре, многого не знаю, показать незнание стыжусь и боюсь, поэтому пополняю дефицит как могу, в частности играю в шахматы с несколькими любителями этой игры в форме "блиц" с часами по 2 минуты, а любители эти лучшие в стране, пожалуй, специалисты-технари по ЭВМ, ПВЭМ,ВЭСМ: начальник лаборатории, начальник сектора, ведущий инженер, разжалованный из начальников сектора, т. к. подвержен "запоям".

«Ты и сам любишь выпить! Не пугайся, не осуждаю, но простить не прощаю! Оставь упомянутых, коротко скажи о своем непосредственном начальнике.»

«Он очень интересный мужик, и физически и характером, хоть и невысокий, широкий в плечах и бедрах, пузатый сверх меры, но видно, что красивым в молодости был. Взгляд у него правда очень тяжелый, давит взглядом, но я этот взгляд выдерживаю. Лет десять назад, когда мы были по должности равны, он вынужденно отвел глаза, но больше я так на него не смотрел, потому что он очень самолюбив.»

«Расскажи о характере его.»

«Характер его определяется тем, что ростом он низковат; не имеет образования, долго служил радистом, море любит, потом радиомонтажником, механиком. В начальство пробился с одной стороны — умом, а также близостью к бочонку со спиртом, хитростью, расчетливостью, угодничеством, громадной работоспособностью. Но диплома-то нет! От этого комплекс, я тем же страдаю… Кроме того, он еврей, в глаза это не бросается и имя русское, Николай, отчество и фамилия тоже русские. Из кожи вон лезет, доказывая, что он русский».

«Но ты же не антисемит, не юдофоб…»

«Евреев я прежде всего уважаю, некоторых даже любил, не по душе мне лишь те, которые стыдятся своей национальности, русскими прикидываются, а национальность-то изо всех щелей лезет: из глаз, ноздрей, губ, рисунка ушей, повадок, интонаций, неожиданно проскальзывающих словечек…».

«Оставим это. Коротко о вчерашнем и сегодняшнем дне до нашей встречи.

«Играли мы, Господи, "на вылет". Я первую партию проиграл и стал зрителем вместе с начальником сектора первичной обработки информации. Звать его Валентин, но я называю его Вельзевулом.»

«Он мне не интересен, ты же раб, опасайся его более других!»

«Понял, Господи! Я уже давно чувствую, что надо его сторониться, но интересно же…»

«Оставь. Далее…»