Евангелие любви

– Именно. Я стала протестовать, вернее, стала протестовать его мать. В тот вечер она отработала все, что проела, и я не жалею, что не поскупилась на расходы и возила ее с собой. Помните, отец Кристиана погиб в снежную бурю? Так вот, когда его мать узнала, что он собирается топать пешком из Декейтера в Гэри, у нее совсем поехала крыша. Вместе с головой. Шум устроила такой, что привела его в чувство. С тех пор его, слава богу, легче урезонить.

Гарольд Магнус, призывая прерваться, поднял руку и нажал кнопку внутренней связи:

– Хелена? Принесите нам, пожалуйста, кофе и сандвичи. И захватите свой блокнот. Я попрошу вас подыскать мне кое-каких людей.

Перерыв пришелся как нельзя кстати, и еда тоже. Уж если и приходилось есть бутерброды, то Гарольд Магнус не сомневался, что ему подадут самые лучшие. Поэтому Хелена Тавернер всегда держала на кухне рядом со своей комнатой отдыха хлеб и разнообразные пасты для сандвичей.

Однако не передышка, еда или кофе вызвали у Кэрриол ощущение полного умиротворения, а Вашингтон и ее родная стихия. Она вернулась на свое место. Мозг ее работал, как прежде, а моральная и физическая усталость ощущалась не так остро. Вернулось ощущение себя прежней. И она поняла, какой опасной и разрушительной для личности Джудит Кэрриол была личность Джошуа Кристиана. Все те недели, пока она была с ним рядом, его присутствие смещало центр ее существа, как гравитационное поле отклоняет луч света или даже бег звезды на небосклоне. Более того, ей стало ясно, насколько она ненавидит его влияние на нее и как ей неуютно и унизительно находиться в сфере его притяжения. Ее жизнь и работа были здесь, в Вашингтоне. В министерстве окружающей среды. Ей даже стало казаться, что Кристиан ей ненавистен. Если это чувство будет с каждым днем крепнуть, она не сможет его терпеть. Не сможет терпеть свою личную черную дыру.

Гарольд Магнус дал распоряжение секретарю начать переговоры с подразделениями психиатрической службы, чтобы там подобрали необходимых Кэрриол «крепких парней». И теперь был готов завершить беседу с боссом Четвертой секции:

– Так вы сказали, что у него нет шансов пройти всю дистанцию до конца? – Министр скользнул в кресло и посмотрел на Кэрриол поверх очков. Сандвичи он запил глотком старого доброго солодового виски.

– Да. Или, скажем так, у него все будет получаться, пока он на Севере. Меня тревожит то время, когда он снова соберется на Юг. При наших нынешних темпах он пересечет тридцать пятую параллель около первого мая. И повсюду его будут встречать гигантские толпы. Не знаю, какова будет его реакция на такое число людей, но, думаю, его мессианский запал получит сильный толчок. Если бы Кристиан был циником, или работал ради денег, или устроил представление, стремясь к власти, нам было бы намного проще. Беда в том, господин министр, что он абсолютно искренен! Считает, что на самом деле помогает. Разумеется, помогает. Безмерно! Но только представьте, что произойдет, когда он попадет в Лос-Анджелес. Он намерен ходить пешком, и миллионы людей кинутся на улицы составить ему компанию. – Джудит осеклась, у нее словно перехватило дыхание. – Боже мой! Боже мой!

– Что такое?

– Идея. Зреет в голове. Постойте, дайте сформировать. Это относится к тому, что я только что говорила. Май. Май – конечный срок. В мае мы должны положить конец публичным появлениям Кристиана. Возможно, после какого-нибудь продвинутого курса лечения он придет в себя. В таком случае возобновим тур в той точке, где он был прерван.

– Не понимаю, как мы должны поступить? Убрать его с глаз и объявить, что он заболел и ему требуется медицинская помощь?

– Эта мысль мне приходила в голову, но я ее отбросила. Мистер Магнус, что, если нам кончить дело на высокой ноте – громом, а не нытьем? Я вынашиваю эту идею с самого шоу Боба Смита. Я подумала, пусть это будет не бесконечный рекламный тур. Старт! Долгий обратный отсчет перед космическим стартом. Подумайте об этом, господин министр. Самое последнее появление на публике!

Гарольд Магнус улыбнулся:

– Дорогая Джудит, в вас пропадает великий интриган. В душе вы такая и есть, потому что совершенно правы. Кристиан должен уйти громко. Это должно стать космическим явлением.

– В Вашингтоне, – предложила Кэрриол.

– Нет. В Нью-Йорке.