Евангелие любви

Парк был не слишком ухоженным, но со вкусом разбросанные тут и там рощицы серебристых берез, куртины цветущего миндаля, магнолий и азалий смотрелись очень красиво. Березы зеленели нежным бледным пушком, азалии захватили склоны японской мозаикой цветов, магнолии пестрели красным, белым и приглушенно лиловым, миндаль окутался шапками белых цветов, нарциссы устроили на земле такое самовлюбленное буйство, что посрамили бы сады Кембриджа.

– Посидите со мной. – Джудит похлопала по нагретой солнцем деревянной скамье.

Но Джошуа был слишком очарован, бродил туда-сюда, зажав меж ладоней цветок магнолии, восхищался тем, как засохшая береза приютила глицинию и гроздья лиловых соцветий слегка покачивались на ветру.

Но вскоре ему потребовалось разделить восторг с чутким, отзывчивым человеческим существом. Он подошел к скамье и, глубоко вздохнув, сел.

– Восхитительно! – Его раскинутые руки словно принимали в объятия все окружающее. – Джудит, как я скучал по Коннектикуту! По всем временам года, но особенно по весне. Коннектикут весной бесподобен. Кизил на холме Гринфилд под огромными золотистыми буками, плакучие вишни, сливы, яблони в цвету – да, в них чувствуется вечность. Гимн возвращению солнца, идеальная увертюра лету. Мне все это снится!

– Ну а почему бы не остаться здесь на это время?

Лицо Кристиана потухло.

– Надо идти.

– Президент предпочел бы, чтобы вы отдохнули до осени, Джошуа. Время отпускное, неподходящее для дел. Вы твердите, что вы только человек. Человек должен отдыхать. Вы же не отдыхали почти восемь месяцев.

– Так долго?

– Да, так долго.

– Когда отдыхать? Предстоит еще очень много сделать.

«Джудит, осторожнее, придержи коней. Сейчас необходимо подобрать нужные и точные слова. Но откуда в наши дни взять нужные и точные слова для Джошуа?»

– Джошуа, сам президент просит вас об этом. Он хочет, чтобы вы летом отдохнули. Но ему кажется, что люди ждут, чтобы ваш долгий тур кончился как-то по-особенному.

Кристиан кивнул, но Джудит не могла понять, слышал он что-нибудь или нет.

– Джошуа, вы согласитесь возглавить марш людей из Нью-Йорка в Вашингтон?

Эти слова до него дошли, и он повернулся к Джудит.

– Зима, наконец, подходит к концу и наступает весна – в тех районах страны, где она вообще теперь бывает. Президент считает, что даже при нынешних суровых зимах и коротком лете, когда у людей, несмотря на всю колоссальную работу, которую вы проделали, подавленное настроение… вы можете помочь создать у них летнее душевное состояние… не знаю, как точнее выразиться. Для этого надо собрать как можно больше желающих, и вы возглавите их паломничество в столицу. Еще президент уверен, что естественной отправной точкой должен послужить Нью-Йорк. Путь будет долгий и займет много дней. Но потом вы можете отдыхать все лето, сознавая… как бы получше сформулировать… что завершили свою долгую рекламную кампанию гигантским подъемом энтузиазма.

– Согласен! Согласен! – не раздумывая, ответил Джошуа. – Президент прав: на данном этапе народ ждет, чтобы я предпринял новое усилие – прежние хождения больше не эффективны. Я этим займусь.

– Вот и отлично.

– Когда? – Вопрос показал, что Кристиан услышал то, что она ему сказала.

– Через неделю.

– Так скоро?

– Чем скорее, тем лучше.

– Хорошо. – Он провел ладонью по волосам, теперь коротко подстриженным, чтобы не тратить по утрам время на их сушку. В том климате, где он жил, выходить на улицу с мокрыми волосами – безумие. Хотя Кэрриол подозревала, что новая прическа появилась не поэтому. Ей стало казаться, что Джошуа развил в себе стремление к самонаказанию, к демонстрации неприглядного в себе. Короткая стрижка ему совершенно не шла – подчеркивала его тюремную бледность и изнуренность. Голова, бросающаяся в глаза с прежней пышной шевелюрой, стала невыразительно-худосочной.

– Отправимся в Нью-Йорк сразу, как только закончим дела в Тусоне, – сказала Джудит.

– Как вам угодно. – Кристиан поднялся и направился к облюбованным пчелами миндальным деревьям.