Евангелие любви

Джошуа так и подмывало сказать: «Мама, какая же ты была эгоистка! Вы с отцом воспроизвели себя дважды в то время, как многие родители в Америке заводили по одному ребенку и все больше людей задавалось вопросом, нужны ли дети вообще. Теперь четверо твоих отпрысков должны расплачиваться за вашу безответственность. Вот что нас на самом деле гнетет. А не холод. Не отсутствие удобств и возможности уединиться, когда мы куда-то едем. И даже не строгие ограничения, так противные американской натуре. Дети. Вернее, то, что их нет.

Запищал вызов внутренней связи. Мать Джошуа ответила на вызов, некоторое время слушала, затем, поблагодарив, положила трубку.

– Джеймс просит, чтобы ты пришел к ним, если свободен. Там миссис Фейн, она привела с собой еще одну пат-патку.

Доктор Джошуа решил, что, прежде чем встретиться с Патти Фейн и ее пат-паткой, ему следует переговорить с братом, и, чтобы миновать приемную, поднялся на один этаж и перешел в соседний дом по галерее. Джеймс встретил его в конце коридора со стороны сорок пятого.

– Только не говори, что у нее срыв, все равно не поверю. – Они направились в глубь среднего этажа, где находился кабинет доктора Джошуа.

– Она прекрасно держится, – ответил брат.

– Тогда в чем проблема?

– Я приведу ее наверх – пусть лучше расскажет сама.

Доктор Кристиан встретил Джеймса и миссис Патти сидя, но не за огромным столом, занимавшим весь угол комнаты, а на своем любимом бугристом диване.

– Что случилось? – спросил он безо всяких предисловий.

– Катастрофа. – Миссис Фейн устроилась на другом конце дивана.

– В каком смысле?

– Началось все нормально. Девочки обрадовались, что я вернулась после четырехмесячного отсутствия. Их поразило, что я работаю с гобеленами. Милли Тринг, скажу я вам, просто онемела – не могла переварить новость, что я зарабатываю деньги, помогая реставраторам древних вещей.

– То есть причиной катастрофы стали вы?

– Нет, нет. Как я уже упоминала, все шло прекрасно даже тогда, когда я им сказала, что к срыву меня подтолкнуло письмо Бюро второго ребенка, в котором меня информировали, что в лотерее мне не повезло.

Джошуа пристально на нее посмотрел, но не уловил признаков страдания от такого горького разочарования. Хорошо. Очень даже хорошо!

– Вы признались, что пришли ко мне лечиться?

– Конечно. И как только эта новость всплыла, Сильвия Стрингман тут же вылезла со своими комментариями. Вы шарлатан, потому что самый великий в мире психиатр Мэтт Стрингман утверждает, что вы шарлатан. Наверное, я влюбилась, иначе бы видела вас насквозь. Честно вам скажу, доктор, не знаю, кто из них худшее зло: Сильвия или ее муженек.

Джошуа сдержал улыбку и продолжал внимательно наблюдать за пациенткой. В этот день состоялось ее первое настоящее испытание: она впервые после срыва почувствовала себя достаточно сильной, чтобы пойти на собрание пат-паток.

Она была избрана старейшиной их сообщества, если можно так назвать семь женщин примерно одного возраста. Все они получили при крещении имя Патриция и дружили с тех пор, как судьба соединила их в одном классе холломенской школы. В результате все так слилось и перепуталось, что только старшей по возрасту Патти Фейн (или Патти Дрю, как ее звали в девичестве) разрешалось сохранить уменьшительное имя от «Патриции». Хотя пат-патки отличались по характеру, внешности и этнической принадлежности, имена спаяли их в такой конгломерат, который ничто не могло разъединить. Все они поступили в Суортморский колледж, затем удачно вышли замуж за известных преподавателей или сотрудников Чаббского университета. Время шло, а они продолжали раз в месяц встречаться в доме одной из них. Их дружба была настолько крепка, что ее не могли поколебать ни мужья, ни дети, которые воспринимались сообществом как вспомогательные силы.

Патти Фейн (или, как доктор Джошуа Кристиан мысленно ее называл, пат-патка номер один) стала его пациенткой месяца три назад. Ее охватила жесточайшая депрессия после того, как она узнала о своей неудаче в отделе лотерей Бюро второго ребенка. Ей выпал синий шар. Катастрофа усугублялась тем, что ей шел тридцать четвертый год и она лишалась права состоять в списках матерей на рождение второго чада. К счастью, пробившись сквозь симптомы срыва, психиатр сумел увидеть в ней сердечную, здравомыслящую женщину, поддающуюся доводам рассудка, и направить ход ее мыслей в более положительное русло. Как случалось с большинством его пациентов, ее горести были не выдуманными, а реальными. Такие беды лечатся убеждением и укреплением душевных сил.

– Господи, я же открыла ящик Пандоры, когда сообщила им, отчего у меня нервный срыв! – продолжала миссис Патти Фейн. – Не понимаю, почему женщины скрывают, что подают в Бюро заявление на разрешение родить второго ребенка! Любая из пат-паток ежегодно пишет такую бумагу. Но разве хоть одна признается? Ни за что! И вот что удивительно: почему ни одной из нас так и не выпал красный шар?