Евангелие любви

– Глупая девчонка. – Голос матери семейства был тихим и ласковым. Она поставила чашки на стол, лучшие из ее парадной посуды, и наклонилась проверить, готов ли кофе. – Успокойся. Не надо все так огульно отрицать. Выпей со мной кофе и иди в гостиную, подожди его. Я ему позвоню, чтобы пришел, как только освободится.

Интересно, но немного выводит из себя. Такие мамаши исчезают в мире. Она из самых молодых, лет сорока восьми, может, на год меньше. Вымирающая порода – женщины, создающие вокруг себя атмосферу материнства, поскольку у них полный дом детей. Они израсходовали немыслимое количество энергии, которой Природа наделила их для этой цели. Некоторым, как вот этой женщине, повезло – они умеют восстанавливать энергию из внутренних ресурсов. Другие не могут. Или не хотят. Что ж, Джошуа Кристиан способен помочь тем, кто не может. А тем, кто не хочет? Наверное, им никто не сумеет помочь.

Окна волшебными прямоугольниками выделялись среди зелени, солнечный свет лился сквозь необрамленные стеклянные панели, и в ярких столбах плясали миллионы золотистых пылинок. Растения радовались весне и ослепляли цветами, матово блестели листвой, щетинились шипами, отсвечивали шелковистыми кронами. Розовые, кремовые, желтые, голубые, лиловые, оранжевые… И очень мало белых. Очень мудро, что Кристианы поставили в белое помещение так мало растений с белыми цветами. Сказочная картина! Как, должно быть, она поражает взгляд своей красотой, когда кто-нибудь из домашних вдруг по-настоящему вглядится в нее. Только как часто это случается?

Они красивые люди. Нужны красивые люди, чтобы создавать вокруг себя красоту в то время, когда намного проще мириться с серостью.

Когда мать позвонила и сообщила, что в гостиной его ждет Джудит Кэрриол, Джошуа слегка удивился. С тех пор как они расстались, столько всего произошло, что он почти забыл, что это именно она дала событиям первоначальный толчок. О да, Джудит Кэрриол! Джудит Кэрриол? Смутное воспоминание фиолетового и красного, человек, беседа с которым так оживляет и поддерживает, вневременной друг и вечный враг.

С тех пор он успел засадить поле мысли, взрастил, взлелеял и собрал урожай. И теперь, окидывая взглядом жнивье, мучительно решал, что посадить еще. Никаких помыслов, чтобы связать судьбу с мужчиной или женщиной. Всю зиму его не отпускало странное ощущение: может быть, он в самом деле предназначен для чего-то большего, чем лечить больных в Холломене?

«Почему мне так грустно? – спрашивал себя Джошуа, сворачивая из перехода между домами не на кухню к матери, а в гостиную. – Между нами ничего не было. Ничего, кроме ощущения совместимости и интеллектуальной поддержки. Я знаю, что эта женщина для меня важна, и, признаюсь, ее побаиваюсь. Но ничего больше. И не могло быть, учитывая, кто мы такие. Бесцельно прозябать в объятиях любимого человека – эгоцентризм, от которого мы оба много лет назад отказались. Она вторгается в мое настоящее не в подвенечной вуали прошлого. Так почему я так страшусь посмотреть ей в лицо? Почему я не хочу о ней вспоминать?»

Но все оказалось гораздо проще: Джудит тепло улыбнулась, и он не ощутил волнения чувств – эта женщина осталась для него только добрым другом.

– Заглянула на часок, – объяснила она, снова устраиваясь в кресле. – Хотела проведать вас и спросить, какие ощущения по поводу книги. Я прочитала ее, случайно, и думаю, что она великолепна. Хотела спросить, каковы ваши планы после того, как выйдет из печати. Вы об этом думали?

Джошуа удивленно поднял на нее глаза:

– Что? Из печати?

– Давайте все по порядку. Вы довольны книгой?

– О да. Конечно, доволен. И очень благодарен за то, что вы свели меня с издательством. Эта женщина, которую они направили, была, была… – Джошуа беспомощно поежился. – Не знаю, как это объяснить. Люси со мной работала так, словно была частицей меня, которой мне раньше недоставало. И вместе мы писали именно ту книгу, какую я всегда хотел написать. – Он рассмеялся, но смех получился немного грустным. – Выходит, будто я постоянно вынашивал планы стать писателем. Но это не так. Или так? Сейчас мне трудно заглянуть так далеко в прошлое. Столько всего произошло. – Джошуа смущенно нахмурился и поерзал в кресле. – Работать, чтобы добиться успеха, это одно, но эта книга, Джудит, вроде дара извне. Словно в подсознании возникла идея, и тут откуда-то явилась фея Джудит, и мечта стала былью.

Сколько же в этом человеке всего намешано: то он чрезвычайно проницателен, то прост и невинен до наивности. Удивительно: стоит погаснуть огоньку, и он превращается в олицетворение рассеянного профессора, которому надо прикалывать на грудь карточку с фамилией, телефоном и адресом на случай, если он вдруг забредет неизвестно куда и поминай как звали. Но затеплится огонек, и является полубог – живой, вдохновляющий, с железной логикой мышления. Ему невдомек, и не дай бог, чтобы он когда-нибудь догадался, что она намерена превратить его душу в электрическую дугу.

– Вам сказали, что от вас ждут, когда книга выйдет из печати?

Джошуа снова в недоумении взглянул на нее.