Евангелие любви

Из Вашингтона пришла единственная ободряющая новость: начиная с 2033 года переселение на временной основе будет больше соответствовать погодным условиям – жить на Севере людям придется всего шесть месяцев, с начала мая по конец октября. И шесть месяцев на Юге вместо прежних четырех. Однако не все переезжали в один день. Перемещение таких больших масс населения требовало нескольких недель, хотя с учетом экономии нефти, угля и дров проводилось с максимальной эффективностью и минимальной бюрократической волокитой. Ни одна страна мира не смогла бы выполнить такую большую работу так быстро. Но людей вроде мэра Детройта д’Эсте новость не обрадовала. Он правильно рассудил, что она возвещает о начале конца зимнего переселения и звучит похоронным звоном по северным и северо-западным городам. Ванкувер, Сиэтл и Портленд протянут дольше, поскольку на Западном побережье теплее, но в недалеком будущем и они перестанут существовать. Тех, кто не захочет покидать обреченные города зимой после того, как завершится зимнее переселение (что, по оценкам, произойдет через десять лет), не станут принуждать к переезду, как не будут заставлять делать аборт или стерилизацию женщин, не подчиняющихся политике сокращения рождаемости. Но их лишат материальной помощи, налоговых льгот и социальных благ.

– Не хочу ехать на Юг! – воскликнула мать, когда семья собралась, чтобы обсудить пришедшую из Вашингтона, как гром среди ясного неба, новость.

– Я тоже не хочу, – рассудительно ответил Джошуа и вздохнул. – Но придется, мама. Это неизбежно. Чаббский университет уже наметил место для переезда, который начнется в следующем году и завершится в две тысячи сороковом. Сегодня звонила Маргарет Келли и сообщила. Кстати, она беременна.

– Если переедет университет, – поежился Эндрю, – Холломену конец. Куда переезжает?

Джошуа беззвучно рассмеялся:

– Уж точно не туда, где все переполнено наглыми понаехавшими. Университет купил земли в окрестностях Чарльстона, и довольно много.

– У нас еще есть немного времени придумать, куда деваться, – заметил Джеймс. – Я скажу так, Джош: когда что-то случается, к этому как-то приспосабливаешься. А когда приспособишься, снова возвращается ощущение благополучия. Можно до посинения кричать, что это ложное чувство, что оно не смягчит удара, если настигнет новое потрясение.

– Не смягчит.

– Что послужило поводом для такого решения? – вступила в разговор Мириам.

– Вероятно, уровень рождаемости и численность населения падают быстрее, чем ожидалось, – предположил доктор Кристиан. – Кто знает? Или мой приятель Чейсен со своим компьютером решили, что пора основательно сократить потери. С феноменом переселения – если позволите называть его феноменом – приходится разбираться по ходу дела. Раньше такого явления не наблюдали, если не считать массовой миграции из Центральной Азии. Но она происходила более тысячи лет назад. Ясно одно: решение властей не может быть необоснованным. Поэтому мы едем.

– А как же наша прекрасная клиника? – вздохнула Мириам.

Мать расплакалась:

– Не хочу ехать! Не хочу! Джошуа, пожалуйста, неужели мы не можем остаться? Мы не бедняки, выживем.

Кристиан достал из кармана платок, протянул Джеймсу, тот передал его Эндрю, который, взяв мать за подбородок одной рукой, другой утер ей слезы.

– Мама, – терпеливо начал Джошуа, – мы решили остаться здесь, потому что понимали, что нужны горожанам – и тем, кто оставался на зиму, и тем, кто переезжал на Юг только на время. Теперь нам тоже надо за ними, потому что в первые несколько лет нового этапа жизни им там будет тяжелее, чем здесь.

Мать сгорбилась и зябко повела плечами:

– В какой-нибудь занюханный городишко в Техасе?

– Пока не знаю. Может быть, мой рекламный тур в ноябре даст на это ответ. Во всяком случае, самое время начинать выбирать. – Эндрю поцеловал мать в веки и посмотрел на нее с улыбкой, так похожей на ее собственную. – Ну, будет, будет, не надо слез. Выше голову!

– Ох! – воскликнула Марта, и так неожиданно, что все отвернулись от матери и посмотрели не нее.

– Что за ох? – нежно улыбнулся ей Джошуа.

Но Марта знала цену его нежности. Это была нежность отца к дочери, нежность брата к младшей сестре. Она ближе придвинулась к Мэри, которая сидела рядом с ней на диване. И когда та протянула ей руку, судорожно ее сжала.

– Миссис Келли! Как славно, что у нее будет ребенок!

– Да, очень славно! – Доктор Кристиан поднялся. – Мама, перестань скорбеть, как по покойнику. Мышь права, надо радоваться за живых.

Он открыл пока еще не забитую досками переднюю дверь, вышел на крыльцо и поспешно, чтобы никто не последовал за ним, затворил ее за собой – ясный знак другим, что он хочет побыть один.