Евангелие лжецов (ЛП)

«И больше людей займется работой на полях, и пошлет меньше своих сыновей для подношений Храму?»

Натан наливает вино в две глиняные чашки Каиафаса — грубо обработанная красная глина снаружи, гладкая голубая глазурь внутри.

Они пробуют вместе. Вино превосходно, с отголосками грецкого ореха, инжира и свежей травы. Каиафас подольше держит во рту, перекатывая по стенкам рта, богатую оттенками красную жидкость. Холмы севера, место детства.

Он встречается глазами со взглядом Натана.

«Выходит, что — да», соглашается Натан.

«Спроси их об этом, чтобы и в будущем вместо зерна, которые они должны».

Натан кивает головой. Медлит со словами.

«И есть еще одно дело».

Он смотрит на Натана, немного недоумевая. Натан беспокойно переминается на своем сиденье.

«Ты должен мне напомнить, друг мой».

«Дочь Ливана выходит замуж на следующей неделе».

«Аа», вспоминает Каиафас. «Да».

Возникает пауза в словах. Каиафас размышляет о дочери Ливана, вспоминая, когда видел ее в последний раз. Темнокожая девушка четырнадцати лет, милые небольшие грудки под платьем, волосы схваченные назад венком цветов. Она скромно смотрела вниз, когда пришла к нему. И подумалось ему: да, что эта, что другая, на все воля Бога.

«Сколько ей сейчас?»

«Семнадцать».

«Оо, она дожидалась меня довольно долго. Замечательно. Хорошо. Есть у тебя новая девушка для встречи со мной?»

«Она ожидает в другой комнате».

«Ты должен был сказать мне, что она — здесь. Мы бы лучше начали с нее».

Натан ухмыляется.

«Для нее же будет лучше, если начнет привыкать к ожиданиям».

Каиафас смеется.

«Верится мне, что ты держал ее так долго ради этой шутки».

Натан пожимает плечами.

«Чья она дочь?» спрашивает Каиафас.

«У Ходии».

Каиафас медленно кивает головой, поразившись. Ходия — богатый человек, чьи щедрые подношения Храму уже добавили ему определенную политическую силу.

«У него есть три сына, у Ходии, так?»

Натан улыбается. «И он — коэн». Ходия — член класса священников. Его сыновья могут быть кандидатами на высокие посты священников, и, возможно, даже на пост Первосвященника. «Я уж не сомневаюсь, что он с радостью стал бы поближе к тебе».

«Ну, приведи девушку».

Девушка отличается от той последней. У дочери Ходии — круглые щеки, отполированная будто бронза, кожа, черные волосы и яркие темные ищущие глаза. Она не пытается скромно смотреть вниз. Ее тело — тело женщины с широкими бедрами и полной грудью. Ей шестнадцать лет.

Обычно, эти девушки молчат, пока не заговоришь с ними, но эта начинает говорить сама прежде, чем он обращается к ней.

«Господин», спрашивает она с еле заметной улыбкой в углу ее рта, «Ваша жена в полном здравии?»

Он смеется, совершенно не собираясь отвечать смехом.

«В очень добром здравии. Надо ли мне извиняться за это?»

«Какой желанный приз Вы представляете собой».

Он и Натан смеются.

«Я вижу, что тебе объяснили все до конца».

«Прекрасно объяснили».

Ничего сложного. Первосвященник — или Коэн Гадол — должен быть женатым. Никаких исключений. Он в одиночку идет в священное святилище во время Йом Киппура, в самый святопочитаемый день года. Все люди ждут знака, что прощены Богом. И, чтобы искупить грехи всего дома Израиля, он обязан быть цельным мужчиной: он не должен быть калекой, он не должен выглядеть отвратительно, он не должен быть неженатым. Ожидать, чтобы неженатый мужчина смог выдержать бремя грехов — так же глупо, как ожидать подобного от ребенка или от женщины.

Естественно, возникает проблема. А что, если жена Коэна Гадола внезапно умрет накануне Йом Киппура? Тогда не будет Первосвященника, который смог бы заступиться за всех людей. И в этом случае должна находиться рядом еще одна девушка. Она, скорее всего, и не понадобится. Но все же лучше выбрать ее заранее. К тому же есть, конечно же, еще один Коэн, если он сам умрет. Человеческие нужды должны быть услужены, несмотря на то, что люди умирают, и другие люди занимают их места.

Эта девушка очень привлекательная, как и ее дерзость и ее речь. Было бы очень приятно, считает он, возлечь с ней и услышать ее прерывистое дыхание, и научить ее, как услаждать и наслаждаться самой. Жена Коэна Гадола должна быть, само собой, девственницей. Не то, что его жена отвратительна ему физически, или он желает быть с другой женщиной, а потому, что необходимо учесть все. Если произойдет, то не останется времени для сомнений, и будет выглядеть очень плохо, если он разведется с ней слишком быстро.

«Ты понимаешь, что должна быть вне всяких подозрений? Весь следующий год?»

Она изгибается плечами, и этим жестом она напоминает ему о том, какая юная она — такая же молодая, как и его жена, когда он женился на ней. Ее плечи говорят, что вопрос причинил ей неудобство, но улыбка осталась такой же смелой. Ее мать или бабушка, должно быть, рассказали ей обо всем, что нужно было знать ей.

«Я понимаю», отвечает она, и ее розовый язык облизывает темную верхнюю губу. «Я буду оставаться точно такой же, какая я сейчас, и общаться только с пожилыми женщинами, и говорить с ними только о домашних заботах. Весь следующий год».