Евангелие от Чаквапи

— Ничего нет… ничего… а Бобби уполз от меня… обиделся и уполз… — он перешел на шепот, бросая по сторонам испуганные взгляды. Сью попыталась отстраниться, но мужчина придвинул лицо вплотную к ее щеке и забормотал заговорщицки. — Ползает здесь теперь… Бобби ползает в песке… не слушает меня, не встает… Я говорю ему, чтоб вставал, а он ящеркой вжик… и уползает с языком наружу… а я за вас ругал… а он… — подбородок незнакомца резко дернулся, он жалобно всхлипнул, а потом вдруг злорадно рассмеялся: — Пусто здесь… только камни, — Сью увидела, как лопнула на его растянувшихся в усмешке губах пересохшая кожа, и из ранок засочилась кровь. — Ни-че-го тут не-ет, — выпучив глаза, с расстановкой проговорил мужчина и снова надрывно запричитал, давясь всхлипами: — Нет ничего здесь… мы все обошли, в каждую норку залезли… нет… — виновато сморщившись, с робкой надеждой в глазах он взглянул на нее: — Вы же знаете, где золото, миссис Макдейл, правда? Найдете его для нас с Бобби?

Сью не сразу осознала, что человек произнес ее фамилию. Он смолк и теперь, склонив голову на бок, с детским любопытством смотрел на нее, ожидая ответа. Девушка отстранилась, внимательно вглядываясь в его лицо. Ей потребовалось некоторое время, чтобы в этом сильно обожженном солнцем лице с чернеющими впадинами вокруг глаз и многодневной щетиной на щеках узнать прежде холеного, вечно напомаженного Роберта Харрингтона.

Сью застыла от изумления, чувствуя, как охватывает ее изнутри волна клокочущей ярости. Сколько раз, бредя в одиночестве по горячим пескам, теряя всякую надежду выжить, мечтала она, чтобы этот подлец хоть на секунду оказался в ее руках; сколько раз, падая без сил под палящим солнцем, молилась она всем возможным богам, чтобы даровали они ей напоследок шанс расквитаться с ним! И вот теперь он сидит перед ней в полной ее власти и просит найти для него золото! Гнев внутри нее вдруг угас, уступая место брезгливому отвращению. Еще несколько дней назад она готова была многое отдать за возможность вцепиться ему в глотку, а теперь не испытывала ничего, кроме едкой гадливости. Девушка встала.

— Ты бросил меня в пустыне, — тихо проговорила Сью, глядя сверху на задравшего голову Харрингтона, — а я разделила с тобой воду.

Она повернулась, отошла на несколько шагов в сторону и опустилась на колени, пряча лицо в ладонях. Мы увидели, как вздрогнули несколько раз ее плечи, и она беззвучно зарыдала. Харрингтон на четвереньках пополз за ней, стараясь догнать, но Рико преградил путь, ботинком вдавливая ему пальцы в песок. Мерзавец взвизгнул, выдернул руку и спустя секунду непостижимым образом втиснулся под утопающий в песке джип и застыл там, в страхе наблюдая оттуда за нами ополоумевшими глазами.

И без объяснений девушки мы поняли, кто перед нами. Только теперь он мало походил на истинного джентльмена — как описывала его Сью. Мы увидели перед собой грязного, лишенного рассудка безумца в измятой, изорванной одежде. Я поманил его пальцем, но он лишь ощерил зубы, словно загнанное животное, и еще дальше уполз под машину. Мы услышали, как он начал подвывать оттуда — испуганно, протяжно — так, что от воя его по спине побежали мурашки. Он высунул из-под машины руку, делая нам знаки, чтобы мы убирались прочь, и утробно зарычал, стараясь, видимо, напугать нас.

— Надо что-то делать с нашим сбрендившим соседом, — Ник кивком указал в сторону прячущегося Харрингтона. — Боюсь я таких, как он. Шугается-шугается, а потом вцепится в горло.

Соседство с безумцем, как бы запуган нами он ни был, напрягало. Попытки вытащить Харрингтона из-под машины не увенчались успехом. Он брыкался, кидался песком и пронзительно визжал во всю глотку, заставив нас в итоге сдаться и оставить его в покое. Ни сил, ни желания бороться с ним у нас не было, да и, честно говоря, мы особо не представляли, что же будем с ним делать, выудив наружу. Но он продолжал истошно выть срывающимся голосом, временами выкрикивая, что не позволит нам, злобным чудовищам, сожрать его. Никита выругался, быстро подошел к джипу и с силой ударил по машине ногой. Харрингтон мгновенно стих и больше не высовывался.