Евангелие от Чаквапи

Он принялся методично обследовать округу, сантиметр за сантиметром осматривая один участок за другим. Ползая на четвереньках, Харрингтон сперва слегка проводил по песку ладонью, а затем глубоко запускал в него пальцы. Иногда пальцы натыкались на плоские камешки, на ощупь напоминавшие ключ. Но преждевременная радость сменялась раздражением, и он с яростью отшвыривал их в сторону. Солнце жгло ему спину через ткань рубашки, но это уже давно не беспокоило его. Харрингтон не чувствовал ни жара, ни боли, ни жажды, ни голода. Он ощущал необычайный прилив сил и готов был искать злополучный ключ без сна и отдыха столько, сколько понадобится. Ему слышался голос Бобби, убеждающего его не спешить и быть внимательным. И он согласно кивал и бурчал себе под нос, что сейчас, еще немного, совсем чуть-чуть — и он обязательно найдет этот чертов кусочек металла, без которого нельзя запустить двигатель. Он видел пару раз в кино, как угонщики соединяли проводки и заводили машины, но сам никогда не пробовал делать этого. Конечно, если не будет другого выхода, он попытается завести ее таким способом. Но, что, если машина вдруг заглохнет в пути посреди пустыни, а соединение проводков больше не даст результата? А они будут далеко от ключа и уже не смогут вернуться за ним? Размышляя над этим, Харрингтон настойчиво продолжал искать ключ и снова злился на Бобби, который отвлекал его от поисков своей пустой болтовней…

Он нашел его! Маленький ключик проскользнул между пальцев с очередной порцией просеянного песка и упал вниз, блеснув в лучах заходящего солнца! Не отрывая от него глаз, Харрингтон по инерции еще несколько раз зачерпнул ладонью песок, прежде чем окончательно осознал произошедшее. Схватив ключ, крепко зажав его в кулаке, словно величайшую драгоценность, он вскочил на ноги.

— Бобби! Бобби! Я нашел его! — закричал он, подбегая к машине. — Я нашел!

Остекленевшие, забитые песком глаза Бобби неотрывно смотрели на него. Бобби смеялся…

* * *

Предложение Рико провести некоторое время у его друзей в индейской резервации было для нас с Никитой подарком судьбы. Если Сью, несмотря на ее потрепанный вид, могла свободно передвигаться по Соединенным Штатам, то нам с Ником оставалось лишь (как он верно подметил) «вести здесь партизанский образ жизни, покуда волей случая снова не окажемся на мексиканской территории». И действительно — последнее время мы обычно попадали совсем не туда, куда стремились попасть, а туда, куда нас забрасывало «волей случая».

Но прежде чем тронуться в путь, следовало решить, что же делать с обезумевшим Харрингтоном. Взять его с собой и передать в руки полиции мы не могли, поскольку сами бы тут же стали объектом неотвратимого любопытства со стороны представителей закона. Оставить его в пустыне связанным было сродни жестокому убийству. Предложение Сью отвязать его, вручить ему ключи от машины и уехать, показалось наиболее приемлемым, но никто не мог гарантировать, что он не увяжется за нами. В итоге мы решили освободить его перед самым отъездом, а ключи от машины забросить у него на глазах подальше, чтобы ему потребовалось время на поиски. Как бы он ни был безумен, если жить захочет — и ключи найдет, и до людей доберется. А там ему надолго гарантируют отдых в лечебнице для душевнобольных.

По словам Рико, на дорогу уйдет часов восемь-десять, то есть на место мы прибудем только к ночи. Оно и к лучшему — чем меньше посторонних глаз заметят нас, тем спокойнее. Скорое возвращение к плодам цивилизации произвело неизгладимое впечатление на Никиту и он всю дорогу без умолку болтал, рассказывая нам, что одичал настолько, что уже не помнит, как выглядят телевизор, душевая кабина и забитый холодным пивом холодильник. Я ждал приезда к друзьям Рико с не меньшим нетерпением, чем Ник, но в отличие от него, не столько от предвкушения забраться под прохладные струи душа, сколько от возможности позвонить наконец Камиле и сообщить ей, что у нас все в порядке. Несмотря на все перипетии, выпавшие на нашу долю, я бы лучше согласился еще раз пережить их, чем испытать ужас ожидания, оставаясь в неведении о судьбе дорогого человека. У меня щемило сердце, когда я думал о бессонных ночах, проведенных ею у телефона, и обрушившемся на нее чувстве собственной беспомощности от многочисленных, но безрезультатных попыток выяснить хотя бы незначительную информацию о нас…