Евангелие от Егория

Вот и прошло детство… Иисусу семнадцать лет. Внутренний мир его раздвоился: с одной стороны, он чувствовал каким-то внутренним чутьем свое необычное предназначение — об этом ему неоднократно впрямую говорила его мать, называя его Сыном Божьим; с другой стороны, многочисленные беседы его с Иосифом приводили его в смятение, в сомнение относительно праведности Бога Авраамова и Моисеева. Он опять и опять приходил к мысли, что Бог, как все сущее, не есть нечто навсегда застывшее, а он меняется со временем, меняется вместе с тем, как меняется человек. Ведь если Человек создан по образу и подобию Божьему, то и все изменения, заложенные в Человеке Богом, должны быть присущи и самому Богу? Иначе Человек перерастет Бога!

Но все это требовало спокойных размышлений, лучшего познания окружающего мира. Иисус чувствовал, что Назарет и даже Иерусалим — это весьма ограниченный мирок, хотя иудаизм и провозглашал эту мизерную страну, Палестину, центром вселенной, а евреев избранным народом… Все это не устраивало Иисуса: он понимал, что мир — это нечто огромное, что кичиться избранностью — удел в чем-то слабых и эгоцентричных людей, много мнивших о себе. Ведь Бог создал Человека, а не конкретно еврея. Все ведь от Адама с Евой, от прародителей наших!

Много нерешенных вопросов ставила перед Иисусом жизнь. Ответа не давала ни синагога, ни умные раввины, ни Ветхий Завет… Все это было взаимозависимо, повязано одной и той же логической нитью. Из этого замкнутого круга необходимо было вырваться. И решил Иисус постранствовать по миру, чтобы понять его.

— Отец, — сказал Иисус, — я бы хотел посмотреть мир, узнать, как живут люди и ради чего они живут. Благословишь ли ты меня на это странствие?

— Сын мой возлюбленный! Не тебе у меня спрашивать, а мне у тебя. Что я могу тебе сказать? Делай, как тебе подсказывает твой внутренний голос, — ответил Иосиф.

— Так ты благословляешь меня?

— Конечно, сын мой! Ты прав, выбрав свою стезю. Хорошо, когда дети слушают родителей, но иногда они должны делать то, что им подсказывает их совесть, ум или внутреннее чутье. Иначе, если бы юность не искала своих собственных путей, все бы так и стояло на одном месте! С Богом, сын мой! Да хранит тебя Отец Небесный!

— А куда бы ты посоветовал мне двинуть стопы свои сначала?

— А Небесный Отец не подсказал тебе? — невольно ухмыльнулся Иосиф. — Ну, что же, пойди для начала в Египет… Это та удивительная страна, которая для евреев всегда одновременно и злая мачеха, и родная мать. — Иосиф помолчал, а потом продолжил. — Обязательно посети Крит и Грецию. Что я тебе могу сказать больше? Я же простой человек, мои родители, хоть и были из знатного рода Давидова, были бедны и не дали мне никакого образования.

— О, отец! Что такое образование? Ты — мудр, ты добр. Что еще надо? А сколько бродит среди нас книжников, которые знают все буквы, но не могут составить из них и единого слова?

Благословил Иосиф сына своего, и тот пошел прощаться с матерью. Мария в это время доила козу около хлева, сидя на низенькой скамеечке. Сын подошел и сел рядом на землю, сложив ноги калачиком. Взглянув в добрые, усталые глаза матери, он не сразу решился открыть, зачем он пришел, но Мария сама предварила:

— Ну, что сынок, время птенцу выпорхнуть из родительского гнезда?

— Да, мама… Я пришел получить твое материнское благословение: хочу пойти постранствовать по миру, понять жизнь и найти в ней свое предназначение… С отцом я уже говорил, и он благословил меня.

— Ох, опасное ты затеял дело, сынок! Мир так недобр, так жесток и несправедлив! Но уж раз ты решил, то решил…

— Не бойся, мама! Ведь Господь защитит сына своего, ежели что, не правда ли? К тому же я и сам не из тех, кто легко сдается в трудных ситуациях…

— Конечно, конечно! Ты ведь есм Сын Божий… Но неисповедимы пути Господни! Ведь Господь любил и Авраама с Иовом, а как испытывал!

— О, мама, уж ежели Господь решит меня как-то испытать, то ему не обязательно ждать, пока я выберусь за околицу дома!

— И то верно, сынок… Но боюсь я за тебя очень. Иди, коли решил. Я буду молиться за тебя Отцу Небесному.

Собрали родители сыну нехитрые пожитки, снабдили его провиантом на первые дни, а там — на Бога надейся да сам не плошай: на что тебе голова да руки дадены! Встал Иисус рано утром на следующий день и пошел на Запад. За его спиной вспыхнули первые лучи солнца, запищали и засвиристели проснувшиеся ранние пичужки, ожила прочая живность, свежий ветер пахнул ему в лицо. Перед ним лежал долгий путь, который не единожды проходили евреи и в ту, и в другую сторону…

В напутствие отец рассказал ему историю, как они все бежали от Иродова избиения младенцев. Объяснил он Иисусу, как побыстрее добраться до Египта:

— А то, не дай Бог, будешь плутать, как праотец наш Моисей, будто тень слепого верблюда по пустыне!..

С этими напутствиями и краткими объяснениями Иисус отправился в дорогу. Да, перед ним лежал долгий путь, длинной, пожалуй, в целую жизнь…

ЕГИПЕТ